Априори Life 2. Лариса Бутырина
я, переваривая третье по счету американо с убойной дозой информации.
– Иными словами, – Рамир рывком прервал меня, сминая очередной остаток сигареты в переполненной пепельнице, – мне нужна моя муза. Та, что одна на всю жизнь. Как я и говорил тебе ранее. А хрустальному дворцу нужна своя королева.
– Иными словами, – я сделала глубокий продолжительный вдох, – кого-то снова нужно красиво кинуть. Кого?
– Лера… – отпрянул он от столешницы, неосторожным движением посыпался пепел на белоснежную скатерть.
– Ника, Рамир. Ника, – продолжила я, глядя на него чуть исподлобья. – Ведь это ты выбрал мне это имя в новом паспорте. Я пока все же не дала согласия. Хотя оно тебе вряд ли нужно, иначе ты не сидел бы сейчас напротив, да и ни это ли ты имел в виду, столь часто употребляя любимую фразу – мы себе не принадлежим?
– Лишний раз подтверждает, ни в название корабля дело, – выдержав паузу, он улыбнулся.
– Сколько бы имен у тебя ни было, под любым из них ты даешь сто очков фору, – я бросила ухмылкой.
– С джокером в рукаве вроде тебя это было не сложно. Нынче времена изменились, – он выдержал паузу чуть больше положенного и не сводил с меня глаз.
– Слишком много пустых слов, Рам, – муза, королева, навсегда…, – я срикошетила его посыл, демонстративно меняя ход действий.
Настал его черед глубоко выдохнуть: – Мне нужно извиниться перед тобой, Лерочка. И прежде всего, за то, что держал тебя в дезинформации. Но ты должна понимать, что это была крайне вынужденная необходимость. В тебе достаточно интеллекта, чтоб прокрутить всю комбинацию с той лишь разницей, что теперь ты знаешь, какова в ней изначально была роль Игоря. И что могло бы произойти, знай, ты ее до начала операции. Его фигура отработала строго сформулированную позицию и исключительно в заданном направлении, и завербован он был еще задолго до твоего появления в структуре.
Я снова сделала глубокий вдох. Нарастающая боль в височной зоне вновь напомнила о себе, оседая кисловатым привкусом на языке. Я влила в себя остатки недопитого кофе и прикрыла глаза. Остывшая горечь плохо спасала от приступов прошлого. От этих приступов вообще мало, что спасает. Разве что частная страховка. Для психлечебниц это – пропускной билет выживать из ума, сколько заблагорассудится и когда угодно. В том числе и после обеда в пятницу. В это же мгновение раздался сдавленный глухой треск. Я открыла глаза, не прекращая стискивать зубы, и, через силу разжав побелевшие пальцы, стряхнула на скатерть отколовшуюся ручку кофейной чашки. Между пальцев медленно поползла струйка крови. Рамир молча протянул мне салфетку. Я прижала ее к месту пореза и подняла на него глаза. Боль отступила.
– Мне тоже есть за что извиниться, – тихо заговорила я. – Я явно переиграла тогда в Rolls-е, вжилась, как говорится, в роль…
– Именно эта твоя роль мне и необходима, – тут же подхватил он с нотками знакомой теплоты в голосе. – Только в еще более концентрированной форме. Королевству нужна своя королева, как