Априори Life 2. Лариса Бутырина
пота по вискам, синяки под глазами от кислородной недостаточности и безграничное блаженство усталости на лице, – что еще может настолько преобразить мужчину, как не последствия полученной одержимости. Я жадно целую его: – Чемпион! Мой чемпион! Я всегда это знала. Теперь об этом знают другие.
Мы вернулись к Максу далеко после полуночи и нетерпеливо занялись любовью прямо на полу возле дивана. Он даже не успел снять с меня большую часть одежды, как часто любил это делать. А потом на балконе мы пили шампанское за его триумф прямо из бутылки и смотрели на звезды. А потом, в одних наушниках, согревали друг друга на диване ладонями и губами и слушали музыку, которую выбирал непременно он. А в кровати лежали, обнявшись, и никак не могли наговориться.
– Куда ты исчезла, Ника? – срезонировал он грудным тоном.
– Ездила в Москву грустить, – отшучивалась я, не прекращая примерять свои пальцы к его сильной ладони. – Думала, буду бродить, жалеть себя. Может, напьюсь…
– Не вышло? – ухмыльнулся он.
– Вышло, – почему же! Только заскучала быстро. Одиноко стало невыносимо.
– Одиноко? – ядовито изумился он. – Что я слышу? Возле тебя всегда вьются стаи воздыхателей.
– А вот здесь ты зря ерничаешь, – я придала голосу мягкие нотки серьезности. – Одинокими очень часто становятся те женщины, которые соглашаются на первого же кандидата, чем те, кто тщательно подбирает партнера. Для романа ли, брака, приключения или просто для шекспировских страстей. Законы механики, знаешь ли, работают не только в ремонтном отсеке гаража. Несовместимые детали нельзя соединить в долговременную, работоспособную и надежную систему. И если не выбирать того, кто тебе подходит, можно отхватить сбой системного функционирования или по-простому, затосковать.
– И ты, выходит, затосковала? – уточнил он, передавая голосом свою улыбку.
– Выходит, что так, – я улыбнулась в ответ.
– По чему только – вопрос…
– Да, по всему вместе, – я осознанно нагнетала сарказма. – По твоей зацикленности на собственной персоне, по зависимости от успеха, по эмоциональному вакууму, который ты пытаешься компенсировать сентиментальностью и необходимостью самоконтроля. По твоей этой болезненной реакция на критику, стремлению быть самым лучшим, по жажде новых ощущений, гипертрофированной интеллектуальности и, конечно, трудоголизму. Тебе куда важнее то, как тебя воспринимают и оценивают, а не то, что происходит внутри тебя. Ты страдаешь от соперничества и зависти, – элементарное раздвоение. Ты либо гениальный, либо никчемный, а на самом деле ты хоть и уникальный, но очень бинарный, черно-белый. Тебе невероятно трудно согласиться быть середнячком, посредственностью. Ты жаждешь величия, могущества и возможности ни в чем себя не ограничивать.
– Приятно, – отозвался он, как только я закончила. – Ты знаешь многие мои слабости…
– Конечно, знаю, – я приложила его извечно забитую, особенно