Рассказы 12. Разлетаясь в пыль. Олег Сергеевич Савощик
Игорь Иванович? – встрепенулась Варя.
– Да так… сам с собой… – выдохнул он. – Пойдем, может, зайдем?
А сам просто не мог стоять на месте: не было сил. Последняя капля терпения сорвалась с кончика носа.
Елки – маленькие, хилые, но все-таки самые настоящие земные елки, прижившиеся на Гевесте, – выстроились у входа, как часовые. От долгого стояния на холоде ноги занемели, Игорь вошел в аэропорт, морщась от разбежавшихся по икрам иголок. Проковылял к стойке регистрации; в голове разрастался шум, он видел, что регистраторша шевелит губами, но разобрать ничего не мог.
Варя дернула за рукав. Он обернулся…
Шум порвался с бумажным грохотом – образовалась дыра, как будто со стены сорвали кусок обоев. А там… в этой белизне…
– Игорек, – услышал он растерянное, знакомое-знакомое.
Рванулся, закрутился на месте, все поплыло, как в детстве на карусели…
Она ухватила его за руку, и он наконец поймал, вдохнул, прижал к себе, сдавленно пробормотал:
– Привет, княгиня…
Евгения Кинер
Голоса пыли
Время большого снега закончилось. Он растаял, будто и не лежал повсюду целых шесть месяцев. Растекся лужицами черной воды, которая быстро высохла, оставив на земле трещины. Настала пора Великой пыли.
Долину словно обсыпали мелким порошком, он висел в воздухе, оседал на одежде, забивался в складки кожи, делая выражения лиц более жесткими. Серебристая пыль скрипела на зубах, хрустела, падая в костры, вилась водоворотами у ног при малейшем движении. Она покрыла высокие конусы зимних домов так, что те стали казаться холмиками, маленькими копиями далеких гор.
Ночью Аша лежала на ковре рядом с матерью в наглухо завешенном жилище и слушала, как снаружи тонко шипит серый ветер, пытаясь найти щель и просочиться внутрь. Забиться в уши, глаза, нос, наполнить легкие и задушить во сне. Но девочка не боялась, она слушала этот шелест с рождения. Ее народ мог выжить только здесь, в Долине пыли – тонкой границе между землей Вечного холода и Лесом.
Утро выдалось спокойным, лишь небольшой ветерок несся над землей, заставляя пыль двигаться волнами, как воду в луже. Серая муть, клубившаяся в воздухе, осела, и над горами взошло яркое белое солнце. Под его лучами все засверкало, словно покрытое кристалликами льда. Аша щурилась, но не смотреть было невозможно, сияние шло отовсюду. Мать, выбравшаяся из дома вслед за дочерью, тоже остановилась, завороженная блеском обычно тусклой долины. Затем она озабоченно вздохнула и принялась собирать с земли глиняную посуду. За ночь пыль, движущаяся за надземными течениями ветра, отполировала все горшки дочиста.
– Свет – это знамение, – задумчиво проговорила она, вытирая миску подолом длинной юбки. – Сегодня Кетх вновь будет читать знаки и скажет, не пришло ли время отправляться в путь. Вода-то почти кончилась.
Разрешения шамана сняться с зимней стоянки ждали с тех пор, как сошел снег, но тот медлил. Чертил символы, которые тут же уносил ветер, бродил по серой