Правда и справедливость Toм 2 Индрек. Антон Хансен Таммсааре
Хочешь, я продам тебе эту капусту? — спросил Либле.
И не успел Индрек решить, нужна ли ему эта старая «капуста», как достал из кармана деньги и уплатил запрошенную сумму. Потом выяснилось, что это была цена почти новой книги. Но не беда, Индрек не обиделся на Либле, он был бесконечно рад, что ему сразу досталась книга, в которой было напечатано mensa, mensarum.
И еще одну старую «капусту» купил Индрек у Либле — ту, в которой часто повторялись удивительные слова, несколько лет назад столь сильно поразившие его воображение. Хотя с тех пор и слова эти, и сама книга успели утратить для Индрека былое очарование, он все-таки он купил ее, такую власть имели над ним воспоминания.
Либле выбрасывал на рынок все новые «капусты» — казалось, он готов был продать все свои книги, если бы Индрек их купил. Но нет, Индрек купил только эти две.
— Почему ты продаешь свои книги? — спросил как-то Индрек.
— Чтобы купить еды, — ответил Либле.
— Разве здесь плохо кормят? — спросил Индрек.
— Кормить-то кормят, только съедобного не дают, — объяснил Либле, но Индрек так и не понял его. Только за столом ему стало все ясно: Либле явился сюда «со своими харчами» — с сепиком12, маслом, нарезанной чайной колбасой, тогда как «старик» и его «тетка» давали один лишь черный хлеб, уже намазанный маслом, а вот сепика никогда не давали, лишь немного белого хлеба по утрам. Либле принялся за еду с какой-то подчеркнутой торжественностью и победоносным выражением лица — казалось, он вдруг каким-то непонятным для всех образом перешел в более высокое сословие, что позволяет ему восседать на том конце стола, где располагаются господа Коови, Тимуск и Оллино, а из учеников — наиболее знатные и денежные.
— Любопытно, что этот Дурачок пожирает: свою «капусту» или свое тепло? — спросил кто-то.
— «Капусту», конечно, «капусту», — ответили ему с другого конца стола.
— Ну, значит, он встретил какого-нибудь большого Дурня, который купил ее у него, — заметил первый.
— Большой рядом с маленьким сидит, — сказал третий.
На лицах окружающих мелькнула завистливая усмешка.
Индрек догадался, что «Дурачком» зовут маленького Либле, а «Большим Дурнем», это очевидно, его самого — ведь это он купил у Либле по дорогой цене «капусту», дав ему тем самым возможность на глазах у всех уплетать вкусные вещи. Новое прозвище сразу пристало к Индреку, очевидно, главным образом потому, что и в классе, и за столом он сидел рядом с Дурачком. Но, убедившись, что последний относится к своему прозвищу с полнейшим равнодушием, Индрек решил последовать его примеру и позволял называть себя Большим Дурнем даже тогда, когда стал одним из первых учеников в классе. Случалось, никто не мог ответить на вопрос учителя, тогда Либле пищал тоненьким голоском:
— Господин учитель, Большой Дурень знает!
И учитель говорил, смеясь:
— Ах, значит, Дурачку известно, что Большой Дурень знает? Ну тогда отвечайте.