Испанский язык. По книге Ф. М. Достоевского «Белые ночи». М. Д. Карышев
очутился в Италии, – так сильно поразила природа меня, полубольного горожанина, чуть не задохнувшегося в городских стенах.
Hay [ай] что-то неизъяснимо трогательное в нашей петербургской природе, cuando она, с наступлением весны, de repente выкажет всю мощь свою, все дарованные ей cielo силы, опушится, разрядится, упестрится flores… Как-то невольно напоминает она мне ту девушку, чахлую и хворую, на которую вы смотрите иногда с сожалением, a veces [а бэсэс] с какою-то сострадательною любовью, a veces же просто не замечаете ее, но которая de repente, на один миг, как-то нечаянно сделается неизъяснимо, чудно прекрасною, а вы, пораженный, упоенный, невольно спрашиваете себя: какая сила заставила блистать таким огнем эти грустные, задумчивые глаза? que вызвало кровь на эти бледные, похудевшие щеки? que облило страстью эти нежные черты лица? отчего так вздымается эта грудь? que так внезапно вызвало силу, жизнь и красоту на лицо бедной девушки, заставило его заблистать такой улыбкой, оживиться таким сверкающим, искрометным смехом? Вы смотрите кругом вы кого-то ищете, вы догадываетесь… Но миг проходит, и, может быть, назавтра же вы встретите опять тот же задумчивый и рассеянный взгляд, como и прежде, то же бледное лицо, ту же покорность и робость в движениях и даже раскаяние, даже следы какой-то мертвящей тоски и досады за минутное увлечение… И жаль вам, que так скоро, так безвозвратно завяла мгновенная красота, que так обманчиво и напрасно блеснула она перед вами, – жаль оттого, que даже полюбить ее вам не было времени…
А все-таки моя noche была лучше día! Вот como это было.
Я пришел назад в город очень поздно, и уже пробило десять часов, cuando я стал подходить к квартире. Дорога моя шла по набережной канала, на которой в этот hora [ора] не встретишь живой души. Правда, я живу в отдаленнейшей части города. Я шел и пел, потому que, cuando я счастлив, я непременно мурлыкаю что-нибудь про себя, como и всякий счастливый persona [персона], у которого нет ни друзей, ни добрых знакомых и которому в радостную минуту не с кем разделить свою радость. De repente со мной случилось самое неожиданное приключение.
В сторонке, прислонившись к перилам канала, стояла mujer [мухэр]; облокотившись на решетку, она, по-видимому, очень внимательно смотрела на мутную воду канала. Она была одета в премиленькой желтой шляпке и в кокетливой черной мантильке. «Это девушка, и непременно брюнетка», – подумал я. Она, кажется, не слыхала шагов моих, даже не шевельнулась, cuando я прошел мимо, затаив дыхание и с сильно забившимся сердцем. «Странно! – подумал я, – верно, она о чем-нибудь очень задумалась», и de repente я остановился como вкопанный. Мне послышалось глухое рыдание. Да! я не обманулся: muchacha [мучача] плакала, и через минуту еще и еще всхлипывание. Боже мой! У меня сердце сжалось. И como я ни робок с mujeres, но ведь это была такая минута!.. Я воротился, шагнул к ней и непременно бы произнес: «Сударыня!» – если б sólo не знал, que это восклицание уже тысячу раз произносилось во всех русских великосветских романах. Это одно и остановило меня. Но покамест я приискивал