Небесный перекресток. Уйти, чтобы вернуться. Арсен Аветисов
ребенком и имел способность прятаться в самых неожиданных уголках нашего двора, отзываясь только на ее негромкий позывной «Дорэс, балик джан?», что означало: «Где ты, дитя?» Я моментально отвечал: «Дасэм, мамэ джан», что означало: «Я здесь, бабушка». Дальнейшее уточнение моего местонахождения, по всей видимости, не имело смысла, поскольку она успокаивалась до следующего сеанса связи или времени моего обеда. А вот сирена родителей, проникавшая во все подвалы и крыши нашего двора, на меня абсолютно не действовала. Эта сирена заканчивалась следственными мероприятиями и погоней за мной по всему двору, как это было принято у большинства родителей нашего района, да и всего нашего города. Это Тифлис. Колоритная смесь народов, языков и культур. Город, где каждая улица была сценой, а каждый двор – театром. Так что здесь проходил нескончаемый фестиваль театрального искусства. И хотя все участники очень старались выглядеть героями классической драмы, всегда оказывалось, что на самом деле они талантливо разыгрывали очередную комедию. Но прабабушка была далека от театральных подмостков. Судьба не позволяла ей отвлекаться на пьесы и сценарии окружения. Она жила своим горем.
В тот роковой день, когда она собирала детей в дорогу, в дом зашли ее соседи, турки по национальности. Сосед учтиво поздоровался, прабабушка ответила. Сосед подошел ближе и тихо, но твердо сказал:
– Ты знаешь, что происходит. С детьми ты не дойдешь, тем более с пятью и тем более с мальчиками. У нас детей нет, но мы очень хотим их иметь. Дай нам хотя бы одного. У ребенка будет шанс выжить.
Прабабушка оглядела своих детей: старшему было тринадцать, самому младшему, моему деду, три года.
– А что я скажу мужу?
– Если бы он был здесь, он бы сказал, чтобы ты оставила всех. Но мы понимаем. Ты мать. Ты их рожала и кормила. Ты дала им жизнь. Дай хотя бы одному возможность выжить!
Первым желанием прабабушки было отдать самого младшего, и она осторожно протянула руку моего деда соседу. Но сосед остановил ее:
– Его ты можешь переодеть девочкой, и его не тронут. Но старшего они точно убьют. А с остальными, может, пронесет.
Раздумывать не было ни времени, ни сил. Крепко обняв и прижав к груди своего старшего сына, она сказала, что вернется за ним. Обязательно вернется. На глазах мальчика выступили слезы. Слезы всегда наворачивались и у прабабушки, когда она рассказывала о расставании с сыном, которого больше никогда не увидит. Сосед и его жена, как могли, успокаивали ребенка. Сосед достал из кармана феску, которую принято было носить у мусульман, и надел ему на голову. Его жена взяла мальчика за руку и повела к двери:
– Пойдем, пойдем, мама придет за тобой, очень скоро придет.
Мальчик оборачивался все время, пока они втроем шли к выходу. Он так и не проронил ни слова, только слезы катились по его щекам. А прабабушка осталась в комнате, обеими руками обняв