Указом награждать не предусмотрено. Проза XXI века. Юрий Любушкин
ясно! – дружно отвечал ему строй пограничников. Впрочем, уже не пограничников. Таковыми они остались в прошлом. А теперь они все – офицеры-проводники служебных собак спецподразделения НКВД СССР. Звучало грозно и внушительно, как впрочем и дело, которое им предстояло выполнять в ближайшее время. А оно было уже не за горами…
А пока напряженнейшие занятия, зачастую еще и ночью. Итак все дни напролет. День за днем, месяц за месяцем. Тяжело? Кто бы спорил, конечно же, тяжело. Дело новое, доселе еще не опробованное на практике. Многое приходилось начинать буквально с нуля. И главное, времени на раскачку не было. Спорили, докапывались до истины, «как» и «что» лучше, какая методика практичней и доступней. Споры у них допускались. В пределах разумного, конечно. Ведь все ребята в их отряде, командиром которого был майор Ковалев, инструкторы-кинологи. И за плечами у каждого несколько лет службы на границе. А это вам не фунт изюму. Здесь и перестрелки и погони, и задержание вооруженных нарушителей. Да мало ли чего еще бывало, все разве упомнить… В споре, известное дело, рождается истина. Поэтому, майор Ковалев, проводя занятия в учебном классе, вырабатывал вместе с ними продуманную до мелочей тактику действия: инструктор и собака-подрывник. Но на полигоне последнее слово всегда было за ним. Здесь уже не допускалось никаких возражений. Ни-ни…
И все в отряде знали, да и не только в отряде, пожалуй, во всем учебном центре, его любимую присказку: «Да у меня сам Ингус с руки ел…» До Москвы майор служил на дальневосточной границе. Так что мог и знать знаменитого Никиту Карацупу и его верного Ингуса. Все могло быть. Одно лишь совершенно точно. Кинологом он был великолепным, с большой буквы и командиром тоже. И сам он был, несмотря на солидную разницу в возрасте с подчиненными, первым во всем: и в стрельбе, и на полосе препятствий, и в спецподготовке. И в кроссе шел с лейтенантами на равных. Последнее особенно вызывало восхищение с учетом его комплекции: не сухощавый легкоатлет, а с мощной кряжистой фигурой борца. Все это многократно множилось на уважение и веру к такому человеку. Знали: с таким командиром не пропадешь. С ним хоть сейчас в бой.
…А уж если что-то было не так на практических занятиях (полигон стал им домом родным за все эти месяцы), Ковалев, не церемонясь, использовал свой главный аргумент:
– Не потерплю и намека на отклонение от норматива. Только так, а не иначе. Я за ваши жизни в ответе. На войне все будет зависеть от вашей выучки, доведенной до автоматизма. Усеките это раз и навсегда.
И они «усекали». Усекали на все сто процентов. И вновь и вновь, обливаясь горячим потом, перепачканные с головы до ног грязью, впрямь и черти из преисподней, ей богу – с неукротимым рвением осваивали доселе неведанную науку побеждать… Казалось бы, что тут такого хитрого – тактика ближнего боя с применением собак-минеров? На полигоне, в чистом поле, все было гораздо сложней и неприглядней. А на войне все будет для них непредсказуемо жестоко и смертельно опасно. О последнем они могли лишь догадываться, как и об истинном лице жуткого молоха войны. А он уже показал