Просветленные. Светлана Ангарская
лежали истощенные больные, молившие о воде и хлебе. А некоторые, потерявшие всякую надежду на спасение, заворачивались в две простыни и устраивали себе похороны при жизни.
Оставшиеся на ногах держались кучно, отгораживались ото всех возведенными баррикадами на площадях, поближе к фонтану, предпочитая крышам чистое небо, даже рядом со смертью.
Облаченные в долгополые белые балахоны, Мишель и его помощники в масках, закрывающих лица, медленно шли по улицам, разбрасывая бурый порошок из кожаных мешков. Подходя к группе людей, раздавая свои пилюли, молодой врач призывал:
– Верьте в спасение – и ваша вера спасет вас!
В глазах измученных людей появлялись проблески надежды. Лицо совсем юной девушки осветил первый луч солнца, она измождена, но врач вселил в нее надежду на спасение, и она слабо улыбнулась. Еще миг – и она встряхнулась, вскинула голову, значит, не все потеряно. Она медленно встала, другая тоже попыталась подняться, глядя на подругу – и третья…
– Верьте – и вера спасет, – повторял врач, одаривая их своими лекарствами. – Это в рот, под язык, – пояснял он.
Ночью, когда уже смолк колокольный звон, Мишель вместе с отцом и помощниками работал в полуподвальном помещении, где стоял огромный стол с ретортами, спиртовками, медными и стеклянными сосудами. На стенах висели пучки прованских трав, издавна известных своими лечебными и магическими свойствами. Мишель изобрел рецепт розовых пилюль и старался снабжать ими больных. По его наблюдениям, все, кто пользовался ими, выздоравливали, кто пренебрегал – умирали. Он был уверен в их эффективности и не скрывал состава своего порошка. Это опилки зеленого кипариса – одна унция, флорентийский ирис – шесть унций, гвоздика – три унции, ароматный аир – три драхмы, алоэ – шесть драхм. Лепестки трех или четырех сотен красных роз, собранных до росы, требовалось тщательно растереть и смешать с порошком, позаботившись о том, чтобы аромат снадобья не выветрился.
Из полученной смеси следовало сделать пилюли, которые пациент должен постоянно держать во рту. Чудесный аромат, по мнению врача, уничтожал гадкий запах и очищал зубы. Чума, считал Нострадамус, передается по воздуху, и, таким образом, чистый воздух сохранял пациенту жизнь.
В некоторых сосудах кипела вода, в них ссыпали истолченное зелье, отмеренное на медицинских весах. По многочисленным песочным часам засекали время.
– Ты напрасно упрекаешь меня, отец, в непоследовательности, – сказал Мишель. – Отвергая религиозные ритуалы в будущем, я прекрасно осознаю их силу и необходимость сегодня. Без веры в чудо исцеление невозможно.
Вера дает силы, она окрыляет. Вера – самая большая сила. Поэтому и звонят колокола, а в храмах идут службы. А кроме того, – добавил он, улыбнувшись, – я совсем не хочу, чтобы меня обвинили в использовании черной магии. Все, что я делаю, научно. Но чем больше я пользуюсь именем церкви, тем меньше у невежественных священников поводов обвинить меня в ереси…
– Ну, Димыч, совсем