Девушка без отчества. Алиса Дерикер
меня в голове мысль. Она похоронила мужа, а теперь хоронит единственного ребёнка. И у меня по спине побежал озноб.
Потом мы приехали к церкви. Парковочных мест не было, и «газель» объехала по периметру два раза, пока нашлось куда встать. Здесь уже толпились люди и почти у всех в руках были цветы. Народу было неожиданно много.
– Стой тут.
Бабушка достала из сумки какие-то документы и быстро-быстро куда-то пошла. Четверо мужчин с очень серьёзными лицами стали доставать из машины гроб, абсолютно не замечая меня. Я так и стояла.
Похоронами занимались бабушка и дядя Боря. А мне казалось, что я уже совсем взрослая. Совершеннолетняя же. Но сейчас я абсолютно не представляла, что надо делать, куда идти, и кому какие бумажки показывать. А ведь это я должна была заказывать венки и договариваться со всеми этими людьми, а я даже палец о палец не ударила…
А чего мне тут стоять? И я пошла к церкви. По дороге рассматривала толпу. В основном, это были почему-то бабушкины приятельницы. Женщин возраста моей мамы тоже было немало, но бабушки сбивались в кучки, а эти все почему-то держались поодиночке. Это клиентки, неожиданно поняла я. А почему все женщины? Где мужчины?
Наверное, даже не мужчины – мужчина. Я ждала всего одного. Мой отец же придёт на похороны? Я его увижу? Узнаю?
Меня бомбило. Бомбило с толпы абсолютно незнакомых людей, бомбило с того, что они могли улыбаться и разговаривать, а у меня ком в горле стоял ещё с утра. Бомбило, что они потом разъедутся по домам и будут дальше жить своей жизнью, будто бы ничего особенного и не произошло, а я останусь настолько одна, насколько ещё никогда не бывала. Мне казалось, что это всё. Конец. Что закончится сегодняшний день, а завтра уже не будет.
У самого входа стояли бабВера и бабВаля. Я подошла к ним и они обняли меня. БабВера была очень похожа на бабушку: такая же плотненькая, только будто совсем спрессованная и утрамбованная – такое от неё было впечатление, и какая-то квадратная. А бабВаля была маленькая, сухонькая и белая-белая, будто снегом посыпанная. БабВера казалась тяжелой, а бабВаля очень лёгкой.
Бабушка сказала, что мы рано приехали и надо ждать. Дядя Боря предложил помянуть. В толпе идею поддержали, и мы все залезли в какой-то автобус. Автобус был ужасно старый, из тех, что ходил в моём детстве от станции до дачи, правда, ходили не долго. А ещё такие автобусы я видела в сериалах о советском времени. Пазик. В нём сильно пахло бензином и почему-то жженой резиной.
Бабушка вынула из под сидения сумки, те самые, что были в багажнике у дяди Бори, и я удивилась как они тут оказались. Из сумок запахло едой. Бабушка достала завёрнутые в полотенце блины, одноразовые стаканчики и тарелки, и даже кутью. Кутью я никогда раньше не пробовала, даже не знала, что это такое, хотя слово было смутно знакомым.
– Борис, тебе не дам, – отрезала бабушка, доставая со дна бутылку водки, – тебе ещё на кладбище ехать.
Дядя Боря хмыкнул, но спорить не стал. По его завистливым глазам было видно, что он рассчитывал хотя бы на одну