Сказки старого Волхова. Вадим Анатольевич Кузнецов
погрустнело. Лешка увидел каплю смолы на коре дряблой, как слезу на дедовском веке. Но брови кряжистые старый леший угрюмо сдвинул, да прокряхтел:
– Лес большой, да и сын дурной. Сорока мне рассказала, как он с братом твоим в кости играл, чуть было не продул, сыч колченогий! Этому доходяге вообще ничего доверить нельзя, в прошлом годе соседям за Каменным поясом полсотни белок да куниц проиграл! Совсем меня разорил, паскудник! А еще страсть как пьяных путников любит, да ладно бы в лес заводил да губил, как положено. Ан нет! Такие непотребства творит, что рассказать стыдно. Вместе с пьяницами в лесу хмелем угощается, а потом они и пакостят на пару. Ко вдовам да молодым девкам в темной ночи они, огульные безобразники, залазят. Оттого, правда, и рождаются такие, как ты, готовые лешаки.
Задумался Лешка, начал родителей своих вспоминать. Глаза закрыл да представил. Но словно пелена в голове, паутина клейкая образовалась, и не увидел он ни отца своего, ни мать родную…
Часть вторая. Кузнецы и разбойники
4
Прошли года, словно птицы перелетные крыльями прохлопали. Лет пять миновало, и столько же зим снегами дни человеческие замело. А кое-кому и кости. Все переменилось. Старое отжило и скончалось, молодое подросло, к свету потянулось.
Восемнадцать годков исполнилось Больке. Окреп и возмужал бывший мальчишка. Статен стал и красив. Белые волосы, голубые глаза, лицо пригожее. Ни прыща, ни щербинки малой. Девкам – на загляденье, а старикам – помощник да защитник.
Не дожила бедная мамка до дня этого. Как сгинул Первуша в лесу проклятом, так и захворала несчастная баба. Год всего протянула, старшого сынка вспоминая, и померла на исходе лютой зимы. Угасла, истлела, аки лучина в седой ночи. А, умирая, наказала Больке, чтобы нашел себе по душе дело славное, как любому истинному славянину заведено. Умельцем стать, плотником или кузнецом. Себя обеспечить да жену будущую.
Болеслав-то с топориком ладно умел обращаться, любая деревяшка под его рукой на дело шла. Стол сколотить, дверь поставить – это все в удовольствие было. Но в родном селении жило много сноровистых мужиков, эдак себя не прокормишь. Посему надо в ученики идти: в большой город податься или еще куда, но обязательно попасть к хорошему мастеру.
Малуша, колдунья старая, помогала сиротской семье, приглядывала за Болькой и на путь истинный наставляла. Все те годы, что без мамки Болеслав жил, подкидывала умелому отроку малую работенку, за что кормила да одежу латала. Но вырос он из отроческих портков, грудь раздалась, рубаху треская, и настало время покинуть дом родительский. По миру походить да уму-разуму набираться.
Болеслав, конечно, не о такой доле мечтал. Помнил отца своего, хотя и мал был, когда погиб Усыня. Воином хотел стать Болеслав, защищать землю родную! Много раз во снах полуночных видел отца на белом коне, вдаль закатных лесов летящим. Алый плащ по ветру развевается, конь жаром пышет, и удалой молодец гонит-разит окаянного супостата. Меч багровым светом в лучах солнца пылает яростно. Почему-то клинок добрый больше всего и запомнился. Как закроешь глаза