.
брата по крови Марка исчезла во время землетрясения. Марк перед смертью шептал, что видит ее и идет к ней, так что человек суеверный мог бы решить, что Аррия тоже умерла. Но Приск за годы кровавых дакийских войн часто видел умирающих от лихорадки. Когда страшный жар сжигает тело, перед глазами проносятся видения самые невероятные – люди зовут умерших, разговаривают с ними, прощаются с любимыми, которых нет рядом, признаются в содеянных злодеяниях. Юному Марку не в чем было признаваться. Только в любви. Но если Аррия жива – а она могла быть жива, ибо Марк спасал ее, вместо того чтобы спасаться самому, то она непременно придет сюда, на эту площадь и оставит запись.
Каждое утро к фонтану с дельфинами по приказу наместника Сирии Адриана привозили свежеиспеченный хлеб, кувшины с маслом, круги сыра. Еду раздавали тем, кто лишился имущества и крова. Однако ловкачи из вполне обеспеченных, пользуясь тем, что продовольствие раздают без тессер[12] и списков, старались урвать бесплатную долю. Во время раздач здесь была такая толчея, что найти кого-нибудь представлялось невозможным. Получив свою долю, счастливцы, у кого в городе сохранилась какая-то нора или кого приютили знакомые, уходили, и на площади оставались только те несчастные, кому идти в самом деле было некуда.
Если Аррия спаслась, она должна была оставаться на площади… Если, конечно, ей не пришло в голову тащиться пешком в свое поместье, но Приск надеялся, что до такой глупости она не додумалась. Как всегда во времена несчастий, на дорогах устраивали засады проходимцы, любители легкой наживы. Они хватали одиноких детей и женщин, чтобы спрятать в какой-нибудь лачуге, а потом скопом продать по дешевке нечистому на руку торговцу. Так было во время проскрипций Суллы – малолетние дети казненных, от которых порой отказывались собственные матери, бежали из Рима, чтобы попасть в лапы работорговцев.
Несмотря на то что утренняя раздача хлеба давно закончилась, сейчас на площади было полно народу – в пострадавшем городе каждому требовалась вода – пить, стирать, мыться. Здесь же подле стены обосновались несколько торговцев – продавали вино, сыр, чернослив… в одной из уцелевших пекарен выкладывали на прилавки новую партию горячего ароматного хлеба – удивительно, как быстро возвращалась жизнь в искалеченный город. У кого имелись при себе деньги, могли купить свежий вкусный хлеб. Вигилы следили, чтобы торговцы не заламывали цену. Но все равно хлеб стоил куда дороже, чем до землетрясения.
Первым делом трибун проверил записи на стене, отыскивая знакомое имя. Но опять ничего не нашел.
Он прошелся до пекарни, оглядел покупателей.
Сегодня он искал не только Аррию, но и Беренику. Безрезультатно. Как ни вглядывался Гай Приск в лица, нигде не мелькал профиль женщины с фрески. Какие-то тетки спорили из-за разбитого кувшина, плакали дети, старик спал прямо на мостовой, завернувшись в солому. Проснется он, впрочем, без своего укрытия – солому аккуратно сжевывал груженный мешками ослик. Приск рассекал наискось пеструю толпу,