По следу Сезанна. Питер Мейл
«рено» он доехал вдоль побережья до Кань-сюр-Мер и там свернул на Д6, которая, извиваясь вдоль реки Лу, поднималась к деревеньке Сен-Поль-де-Ванс. В воздухе еще стояла колючая утренняя прохлада, но солнце через ветровое стекло уже приятно грело грудь. Вдалеке верхушки гор сверкали белизной на фоне веселого синего неба, и весь пейзаж казался свежевымытым. Манхэттен с его промозглой зимой остался на другой планете. Андре опустил стекло и почувствовал, как прочищается голова, тяжелая после проведенной в духоте ночи.
Он прибыл в Сен-Поль в тот самый момент, когда толстый деревенский жандарм, известный на весь Лазурный Берег тем, что проворнее всех выписывал штрафы за парковку, позавтракав, выходил из кафе. Он задержался в дверях, вытер рот тыльной стороной ладони и неторопливо оглядел маленькую place[2], надеясь обнаружить первого за день нарушителя. Заметив, что Андре останавливает машину на одном из немногих разрешенных для парковки пяточков, он взглянул на часы и, скрипя башмаками, не спеша подошел к машине.
– Bonjour, – кивнул ему Андре.
Жандарм вежливо кивнул в ответ.
– У вас один час. – Он постучал по циферблату. – Потом – contravention[3].
Он поправил солнечные очки и важно двинулся прочь, очень довольный первой за день победой. С каким нетерпением ждал он июля и августа – своих любимых месяцев, когда можно будет целый день с суровым выражением лица стоять у въезда в деревню и заворачивать прочь непрерывную вереницу автомобилей. В хороший день жандарму удавалось довести до белого каления несколько сотен водителей. Вот за такие-то моменты он и любил свою работу.
В кафе Андре заказал кофе с круассаном и устроился у окна, чтобы видеть place, в центре которой круглый год, если только не было дождя, шла оживленная игра в boules[4]. Он хорошо помнил, как впервые, еще ребенком, приехал в Сен-Поль. В те дни на площади вместе с деревенскими стариками кидал шары Ив Монтан, Симона Синьоре курила за столиком и наблюдала за игрой, а в баре отеля напивался Джеймс Болдуин. Мама сказала маленькому Андре, что все они – знаменитости, и он часами наблюдал за ними, прихлебывая через соломинку лимонад.
В свой второй приезд десять лет спустя он влюбился здесь в молоденькую шведку. Они торопливо целовались в узком переулке за почтой, а когда он с разбитым сердцем вернулся в Париж, еще некоторое время переписывались, но постепенно поток писем начал иссякать и наконец совсем пересох. Потом была Сорбонна и новые девушки. Потом годы освоения профессии в Лондоне. А из Лондона, привлеченный американскими гонорарами и заманчивыми карьерными перспективами, он перебрался в Нью-Йорк.
Доев круассан, Андре разложил на столе карту. Старушка-княгиня со своими иконами проживала под Сен-Жанне, в двадцати минутах езды от Сен-Поля. Он решил, что сначала заедет к ней и представится, а уж потом отправится в отель.
Когда под пристальным взглядом жандарма Андре тронулся со стоянки, деревенька только начинала просыпаться.
Площадь
Штраф
Шары