Осквернитель. Павел Корнев
улыбнулся я, протягивая приме бокал с вином. – И ты еще жаловалась, что неодета?
– Забудь. – Певица придвинулась ко мне, прижалась всем телом, поцеловала. Потом слегка отстранилась и вдруг попросила: – Пообещай мне одну вещь…
– Да?
– Если я попрошу, ты очень быстро оденешься и тихонько покинешь меня, как явился – через окно. Хорошо? – И она умоляюще заглянула мне в глаза.
– Твой новый ухажер большой ревнивец? – улыбнулся я, обнимая удивительно стройную для оперной певицы любовницу.
– Тебя же никогда нет рядом…
– И кто этот счастливчик?
– Прости, не могу сказать… – пролепетала Инга.
– А не особа ли это, часом, королевских кровей?
– Себастьян! – охнула певица. – Откуда ты знаешь?
– Знать – моя работа, – рассмеялся я и увлек певицу на диван. – А вот ты, к примеру, знаешь, что кронпринц счастлив в браке?
– Особенно он счастлив в браке после наших встреч, – улыбнулась Инга и вдруг остановила меня: – Подожди!
– Что такое?
– Идем в спальню. Тебя ждет сюрприз!
– У тебя в гостях подружка? – пошутил я.
– Лучше! – Инга выскользнула из моих объятий и, соблазнительно покачивая едва скрытыми полупрозрачной тканью бедрами, подступила к двери. – Ну, ты идешь? – спросила она, изящным движением руки распуская забранную в копну гриву светлых волос.
Я шагнул к певице, та скинула пеньюар и уже совершенно обнаженной скользнула во тьму.
– Помоги мне со свечами! – попросила оттуда.
– А стоит ли?
– Ну, Себастьян! – умоляюще протянула прима. – Будь паинькой…
Я взял ночник и шагнул в спальню, а как шагнул, так и замер, пораженный открывшимся видом.
Да что там пораженный!
Сраженный наповал!
Свет фонаря вырвал из темноты окружившие меня со всех сторон зеркала, и в голове промелькнуло нечто вроде: «Все, теперь точно крышка».
Зеркала! На всех стенах и даже потолке клятые зеркала!
Беса в душу, лучше в волчью яму провалиться!
К счастью, оцепенение долго не продлилось, и я сделал единственное, что оставалось, – задул фонарь, вновь очутившись в полной темноте.
– Себастьян! – раздался обиженный голос примы. – Верни свет немедленно!
– Сейчас, сейчас, – шумно выдохнул я и приложил ладонь к груди, пытаясь унять сердцебиение.
Зеркала – это плохо, из зеркал за нами наблюдает сама Пустота. Себастьян Косарь называл их греховными очами Бездны, и вовсе неспроста – через них бесам ничего не стоит проникнуть в душу человека, а то и утащить его за собой. «Зеркала как греховные очи Бездны».
И потому, не слушая причитаний певицы, я вышел в гостиную и без сил повалился на диван.
– Ты чего? – выскочила вслед за мной Инга. – Что случилось?!
– Это и был твой сюрприз?
– Да, – подтвердила прима. – Ты против? – удивилась она. – Мне нравится смотреть на себя со стороны, что в этом такого? –