Чертобой. Свои среди Чужих. Сергей Шкенёв
вода расходуется экономно, только на приготовление пищи. И унитазы поснимали во избежание искушения. Сортиры на улице, как и бани, в которые ходят мыться, а не париться. Недостаток дров, вот главная проблема Грудцино. Газ, проведенный сюда пятнадцать лет назад, отучил делать запасы, а почти все деревянные дома, покинутые жителями, уже разобрали. Это мы лесовики, да и при расчистке заросшей тополями деревни заготовили не на одну зиму, у местных же поход за топливом считается за подвиг.
Через двадцать минут я блаженствовал в мягком кресле с большой кружкой в руке. Андрей предпочел чай, тоже из старых запасов.
– Дядь Вань, а ведь мы к тебе по делу.
– Да? – почти натурально удивился Гусев. – А я-то, старый пень, думал, что просто на прогулку выехали. Или за грибами там…
– Ага, – соглашаюсь и киваю на сына, придерживающего на коленях ребенка. – И попутно в капустных зарослях детишек поискали. Дед, нам коза нужна.
– Так заведи.
– Так продай.
Дядя Ваня задумался. Наверное, размышляет, сколько с нас слупить за редкую теперь животину. И ведь заплачу, отдам все, что потребует. Иначе малышку не выкормить. Сейчас, летом, еще можно давать всякие там протертые овощи и фрукты, а зимой? Солеными огурцами? Из всей живности в Дуброво остались только мыши – единственной собакой был покойный Бобик, а привезенных кошек поселенцы-экологи съели в первую очередь. Коров и коз тем более не бывало.
– Козу, говоришь? – Гусев прищурил левый глаз. – Так забирай. В приданое!
– Кому?
– А забирай вместе с козой мою правнучку. Машку… или Любку – на выбор. Андрюху вот своего оженишь.
– Кого? – протянул Андрей и отставил в сторону кружку с чаем. – Так они же у тебя, дядь Вань, страшные. И та и другая.
– А у тебя что, невест перебор? – парировал дед.
– И жирные, – упорствовал сын. – Жопа в двери не пролезет.
– Целее будут! – Разговор продолжился на повышенных тонах. – Забирай обеих и из дома не выпускай!
– Да я лучше на Дуньке Кулаковой женюсь!
– Тихо! – Пришлось осторожно, чтобы не расплескать кофе, ударить кулаком по столу. – Так что, дед, продашь?
Гусев нахмурился и долго не отвечал. Я ждал. Не в первый раз отбиваем матримониальные поползновения, сейчас успокоится, переживая очередной отлуп, и отойдет. Да, конечно, Андрея оженить было бы неплохо, не все же обходиться сердобольными вдовушками, но уж больно страшны предложенные заразы. А вдвоем – в два раза страшнее.
– Сменяю. – Наконец председатель очнулся от раздумий и обид. – На десять мешков муки сменяю.
– Да ты что, сдурел? – ахнул я. – Да мне в три года не расплатиться.
– Знаю, – согласился дядя Ваня. – Но не тебе одному людей кормить нужно. Чем буду, хреном своим? Козу заберешь сейчас, расплатишься потом, по мере возможности.
– Но полтонны…
– Думай, Михалыч… думай.
Я и думал, прокручивая в уме возможные