Суд и ошибка. Осторожно: яд! (сборник). Энтони Беркли
любит иногда навести шороху, припугнуть подчиненных, рассуждали они, – но тираж неуклонно растет, у издания высокая репутация в Европе, землетрясения возможны в Патагонии, но не в покойных кабинетах «Лондонского обозрения».
Сотрудники обольщались. Добросердный лорд Феликсбурн знал, что проводить чистку собственноручно будет стоить ему нервов. Поэтому специально для этой цели он за немалые деньги выписал из Соединенных Штатов мистера Исидора Фишмана и наделил его всей полнотой власти. Под пятой Фишмана оказалась вся «Объединенная периодика». Не прошло и недели, как мистер Фишман показал когти, уволив самого редактора «Лондонского обозрения».
Юный Уилсон был сама беспристрастность. Он не отрицал, что старику Винсенту давно было пора на покой. Конечно, тот безнадежно устарел, был пережиток викторианского журнализма и сущий ходячий анекдот. Но по чести, лорду Феликсбурну полагалось бы улестить старика подать в отставку, а потом проводить с почетом и приличной пенсией, а не только что не вышвырнуть из редакции, как сделал этот Фишман, с чеком на сумму, равную годовому жалованью, и ни пенни больше. А когда Фишмана спросили, на каком основании он лишил Винсента пенсии, тот ответил, что старику и без того много лет переплачивали, у него наверняка куча денег, которую никак не истратить, сколько ему там жить осталось! Старик, и правду сказать, не нищий, но разве дело в этом? Солидная пенсия редакторам, покинувшим пост по старости (а по другим причинам из «Лондонского обозрения» не уходил еще ни один редактор), – это одна из журналистских традиций!
Сотрудники остались неприятно поражены. Однако это были цветики по сравнению с тем перешедшим в панику волнением, которое охватило все здание в последующие три месяца, ибо увольнение здесь стало явлением столь же обыденным, как первоцвет на лугах Девона. Над Флит-стрит разразился тайфун, и персонал «Объединенной периодики» вынесло на улицу, словно табачный пепел под вентилятором.
Вся беда, продолжал юный Уилсон, по-прежнему тщась быть объективным, вся беда, которая с каждой минутой усугубляется все сильнее, кроется в том, что Фишман абсолютно не годится для этой работы. Слегка встряхнуть сотрудников «Лондонского обозрения» было бы делом благим, да и четко выраженная линия поведения пошла бы на пользу, не позволяя редакционному болоту застаиваться. Но Фишман совершенно потерял голову.
Осатанев от вседозволенности, он принялся выгонять людей налево и направо, и не ввиду их неэффективности или никчемности, а при мельчайшем проявлении непочтительности к его персоне. Дошло до того, что в «Объединенной периодике» любая бездарь могла быть назначена редактором какого-нибудь из второстепенных изданий, вырази она готовность войти в клан подхалимов Фишмана; а людям с репутацией рано или поздно приходилось оставить редакцию, если им хотелось по-прежнему иметь свое мнение. Даже не требовалось проявлять враждебность: довольно было не поспешить приподнять шляпу, столкнувшись с Фишманом