Закат на Босфоре. Наталья Александрова
глади.
Унылые скалы Принкипе растворились в белесой дымке, катерок кроил и кроил голубое полотно, и наконец на горизонте возникли тонкие синие, бирюзовые и розовые стрелы минаретов, сияющие купола Айя-Софии и мечети Сулеймана, яркие современные дома богатой Пери.
Константинополь, Царьград, Стамбул! Второй Рим, извечная русская мечта с Олеговых и Святославовых времен, великий город! Богатые толпы на улицах Пери, на мосту через Золотой Рог, звонки трамваев, гудки автомобилей, крики уличных разносчиков – на скольких языках предлагают они прохожим сладости и пороки, дурные новости и несбыточные надежды… Важные офицеры победивших армий неторопливо прогуливаются, гордо козыряют друг другу, кланяются дамам. Толпятся на перекрестках русские офицеры – машут руками, обсуждают судьбы отечества, ищут виноватых – тоскливые глаза, кокаиновая бледность, несвежие мундиры с золотыми погонами…
Борис шагнул на пристань, и первый человек, кого он увидел в Константинополе, был Аркадий Петрович Горецкий – загадочный полковник таинственной службы. Как всегда чисто выбритый, одетый в ладно пошитую английскую форму, благоухающий хорошим табаком и дорогим одеколоном – словно и не русский человек, лощеный европеец, одинаково убедительный и красноречивый на двунадесяти языках.
Борис постарался подавить вспыхнувшее мгновенное раздражение и стыд от того, что сам он плохо выбрит и утром успел только сполоснуть лицо холодной водой под допотопным умывальником. Форма его, и так сильно поношенная, приобрела и вовсе не приличный вид после обработки в вошебойке на Принкипе.
– Голубчик, Борис Андреевич! Как я рад видеть вас в добром здравии! – Горецкий шагнул навстречу, распахнул объятия, черный шнурочек пенсне покачивается.
– А-а, Аркадий Петрович! – Борис подался навстречу полковнику, но улыбка у него вышла не без горечи. – Так это вам я обязан столь быстрым прохождением турецкого карантина! Должно быть, я вам для чего-нибудь срочно понадобился?
– Ну-ну, не нужно такого сарказма, дорогой мой. Меня просила позаботиться о вас Варвара Андреевна.
– Сестра? – вскинулся Борис. – Где же она? С ней ничего не случилось?
– С ней все в порядке, – успокоил Горецкий, – она работает сестрой милосердия во французском госпитале. Сегодня никак не смогла прийти – дежурство у нее. Но она очень просила меня вас встретить и отвезти к ней в госпиталь. Вы ведь в Константинополе впервые, да и денег небось нету.
– Деньги есть, мало, правда, – сознался Борис.
– Тогда едем, вещей, я вижу у вас немного. – Горецкий оглянулся на потрепанный чемодан.
– Не нажил, – криво усмехнулся Борис. – Родина выбросила в чем есть, вот с этим только чемоданом.
– Да уж, голубчик, в новую жизнь мы приходим без ненужного балласта, – усмехнулся в ответ Горецкий.
– О чем вы говорите?! – воскликнул Борис, идя следом по пристани. – Какая новая жизнь?
– Обязательно новая, – грустно подтвердил полковник, – особенно для вас.