Право на месть. Аглая Отрада
От теплоты в ее голосе я опять оттаял. Словно раскаленной иголкой она предельно точно ткнула в мое больное место. После смерти родителей, я жил, как бирюк. Пропадал на работе, в спортзале, на пробежке – где угодно, только чтобы поменьше быть дома. Звериная тоска хватала за горло и душила так, что я готов был опять сорваться. После смерти мамы я чуть не спился. Благо Макс вытащил. Но у Макса Алена, родители. И до сих пор, попадая к ним, неизменно чувствую себя детдомовцем.
Вот и сейчас я невольно позавидовал этим пандам. Нет, конечно, мне нянька не нужна, я и сам хотел бы заботиться о ком-то. Но в то же время и самому хотелось бы ласки, нежности, теплоты.
Камила пугливо натянула на себя футболку и, словно извиняясь, положила руку мне на бедро. Нет, не с целью забраться дальше, а в знак примирения.
– Данил! Ни у коем случае не хотела вас…то есть тебя использовать. Мысль рассказать об изнасиловании пришла уже потом. А сначала…, – она запнулась, стыдливо опустив свои густые ресницы. – Ты мне очень понравился. Я целовалась раньше с парнями. Вернее пробовала, но меня тошнило от их слюны, от запаха. Мне вообще не нравилось, когда кто-то ко мне прикасался. А от твоего запаха у меня просто крыша поехала.
Да-да! Я примитивный примат! И все условные рефлексы у меня работают, как и у них. Похвалили – довольно мурлычу, почесали за ушком – еще громче.
– Ну я, пожалуй, пойду. Спасибо тебе, – она бросила на меня такой трогательный взгляд, что меня как током шибануло. Тут же мне вспомнились пронзительные строчки из «Юноны и Авось» – «не мигают, слезятся от ветра безнадежные карие вишни…», и я растерялся.
Конечно, в наше время секс не повод для знакомства, но мне совершенно не хотелось отпускать ее. Хотелось быть пандой. Чтобы меня обнимали, пекли для меня кексы с медом из зерна, молочного порошка и яиц.
– Может, останешься? – на всякий случай спрашиваю, но понимаю, что приличная девочка ночует всегда дома.
Она грустно покачала головой.
– Мне нужно закончить институт, и тогда я смогу устроиться на работу. А пока меня родители содержат, я не должна бросать открытый вызов. Как только они узнают, что я порченый товар, разразится буря, но, я надеюсь, поддержки не лишат. А если я буду плохо себя вести, то даже не могу представить, что будет. Хотя нет, могу, – она печально улыбнулась. – Я буду никому не нужна, и смогу тогда еще раз приехать к тебе. Если ты к тому времени не забудешь меня.
– Камила, давай будем решать вопросы по мере поступления. Давай я сейчас тебя отвезу домой, а встретиться можно и необязательно вечером. Твоя тетушка ж днем не стережет тебя. В любом случае, я хочу знать реакцию твоих родственников. Ведь как-никак я приложил руку к расстройству свадьбы.
– Ну, ты не только руку приложил, – чертовка опять повергла меня в шок. В мозгах словно переклинивало – пугливая горная козочка с моралью домостроя и вворачивающая такие двусмысленности раскрепощенная современная девица. И этот разрыв шаблона интриговал, подбивал получше узнать ее, затягивал, как в омут