Любовь с первого лайка. Ханна Оренстейн
положив друг другу головы на колени; кто-то играет с собаками и детьми во фрисби; парень с голым торсом занимается йогой в тени дерева; две команды Младшей лиги в ярких формах стоят друг против друга. Блейк указывает на открытое место.
– Туда? – спрашивает он.
– Конечно.
Он вытаскивает из синего холщового рюкзака большое клетчатое одеяло для пикников. Мы устраиваемся: я раскладываю сыр, украдкой откупориваю розе, разливаю его по пластиковым стаканчикам и сую обратно в сумку, пока полиция на краю парка не заметила; Блейк устанавливает маленький динамик, чтобы проигрывать музыку со Spotify, выкладывает на одеяло упаковки индейки и салями, начинает резать багет. А потом… тишина. Я улыбаюсь ему. Он улыбается мне. Ненавижу эти первые свидания, когда или обмениваешься с кем-то деталями биографии – где вырос, сколько у тебя братьев и сестер, – либо неловко молчишь. Не хочу, чтобы так было.
Он берет козий сыр, который я принесла, и изучает этикетку – дольше, чем нужно.
– Хорошо, что это не камамбер, – говорит он.
Я тут же хватаюсь за то, что он сказал, слишком быстро, хочу, чтобы неловкий момент быстрее прошел.
– А чем тебя не устраивает камамбер?
– Когда я учился за границей, в Париже, мы с приятелем снимали квартирку в Шестнадцатом округе, – говорит он. – В первый день купили камамбер, и, не успели опомниться, она вся провоняла сыром. Первую неделю прожили с окнами нараспашку. В январе.
– Ха.
– Ты училась за границей?
– Нет.
– Ох. Извини.
Новая пауза.
– Я хотела. В смысле, поучиться за границей. Но курсы, которые меня интересовали, не совпадали с городами, которые мне нравились, так что я решила, что оно того не стоит.
– Да, разумно.
Снова пауза. Мы оба возимся с едой и прихлебываем розе.
– Ты взяла стаканчики Solo? – говорит он, подняв бровь.
Я смотрю на свой пластиковый стаканчик.
– А что?
– Не помню, когда я последний раз из них пил. Может, в выпускном классе, весной, когда влюбился?
Он улыбается своим воспоминаниям.
– Да ладно, а из чего еще пить в парке?
– Из прозрачных пластиковых стаканчиков, – просто отвечает он, как будто это само собой разумеется. – Из пластиковых винных бокалов. Не из стаканчиков Solo.
Еще одна пауза. Меня накрывает привычной волной разочарования. Я это уже проходила: милый парень, на бумаге всем хорош, флиртует в сообщениях, в реальной жизни – ноль химии. Я вижу, как день раскручивается передо мной скучной чередой пустых разговоров, уничтожая то, что должно было стать первым чудесным весенним выходным. Сама того не желая, я отчетливо вздыхаю.
– Прости, это не должно было превратиться в одно из таких свиданий, – говорит Блейк, поморщившись.
От уголков его карих глаз разбегаются морщинки.
Мне неловко, что он понял, что мне неинтересно.
– Ты о чем? – спрашиваю я с притворным недоумением.
– О том, что незачем нам разговаривать о всякой студенческой ерунде типа семестров