Racconto di un deficiente. Владислав Шерман
пенсне вверх, после чего на этот же палец и засмотрелся, – Шесть флоринов.
– Четырнадцать, – отнекивался от такой маленькой для него, но не для деревенского парня суммы.
– Девять, – покачав головой, предложил еврей вознаграждение побольше.
– Так уж и быть… – казалось, сдался Фабрицио, но здесь же стало ясно, что это был очередной его хитрый план, – Двенадцать!
– Десять, – прошипел сквозь зубы Якоб. От Стефано не ускользнуло, что в этот момент охочий до монет жид злобно сжал кулаки.
– Сойдёмся на одиннадцати, – длинноволосый приятно улыбнулся и протянул руку ростовщику. Тот немедля ответил. Это была сделка, выгодная обоим. Каждый посчитал себя в выигрыше, ведь изначально закладывал несколько флоринов, чтобы поторговаться. Так и строится торговля.
Уже через несколько мгновений в руке Фабрицио оказался небольшой и достаточно лёгкий мешочек, который, однако, был набит такой суммой денег, что селянину и в наследство редко когда достаться могло. Длинноволосый слегка поклонился, ляпнул что-то на французском и покинул помещение, насвистывая весёлую песенку.
– Эй, ты куда? – крикнул вдогонку парень, отставив пищу на низенький столик подле скамьи. Он спешно вытер об себя жирные руки, поднялся на ноги и уж хотел было выйти, когда ему путь преградил Якоб. Явив не самую приятную улыбку, он тихо молвил:
– Куда же ты, мой мальчик?
– Я… куда Фабрицио делся? – попытался выглянуть из-за ростовщика юноша, но видел лишь закрытую дверь.
– Уехал ловить таких же доверчивых придурков, как и ты, – растянув ухмылку ещё шире, пояснил старик.
– Н-не понял…
– А тут и понимать ничего не надо. Пио! – резко окликнул кого-то Якоб. Совсем скоро стало ясно, что это, судя по всему, было имя одного из громил, который уже спешил спуститься по лестнице.
– Отпусти меня, пидор старый! – пытался вырваться юноша. И у него это почти получилось, но смачная оплеуха от подошедшего к нему бугая остудила пыл обманутого мальца.
– Homo hominis lupus est39, – напоследок бросил Якоб, потирая свои маленькие ручки и мерзко хохоча, в то время, как Стефано потащили за шиворот в неизвестном направлении.
Парень очутился в некотором подвальном помещении. Бугай грубо запихал его, чуть не столкнув с лестницы, затем приковал цепями к стене. Толстые металлические оковы обвили шею, руки и ноги Стефано. Тот брыкался и кричал, и вкладывал всю силу, чтобы цапнуть обидчика, но был слишком слаб. Пио – так запомнил громилу парень – чертовски неприятно поржал и вскоре поднялся наверх, закрыв за собою дверь. Ошарашенный юнец, всхлипывая, предпринимал попытки вырваться из стальных объятий, но вскоре осел, поджал ноги под себя и опустил голову вниз. В подвал проникали редкие лучики восходящего солнца, пробивавшиеся через небольшое окошко под потолком. Само «помещение» было выполнено из камня, но, к удивлению, не было ни сирым, ни холодным, что минимизировало риск подхватить болезнь и помереть. Здесь, кажется,
(лат.) Человек человеку волк.