Времена года. О времени и о себе. Мара Паулини
я, чтобы умереть до утра, отправлялась каждый вечер, приобрела для меня особое значение. Посвятив часть своей жизни благородной миссии «сеять разумное, доброе, вечное», и так ничего не заработав в борьбе с беспробудной российской безграмотностью, я стала воспринимать сон, как реальную награду за потраченные усилия на этом фронте и возможность перезагрузить свой изношенный организм, подготовив его к очередной атаке.
Каждый вечер, вздрагивая и всхлипывая, я тороплюсь спуститься по скользким тёмным лестницам в самые глубины своего подсознания, чтобы, использовав всю информацию, накопившуюся за день, всю ночь путешествовать во времени и пространстве, примеряя на себя новые образы и сюжеты. Всё относительно в этом мире, и где моё существование более реально, во сне или наяву – большой вопрос. Человеческая жизнь – это прежде всего отражение чувств и мыслей, проецирование на объективную реальность своего отношения к ней, и каждый оценивает и рисует её по-своему, как будто вращая трубу детского калейдоскопа и останавливая его на понравившемся орнаменте.
В той ночной реальности я преображаюсь в великого поэта, художника или композитора, но параллельный мир, как огромный читальный зал, ничего не выпускает за свои границы, и все мои шедевры остаются там, а после пробуждения лишь последние отголоски свершившегося на миг воскрешают в сознании, чтобы тут же навсегда исчезнуть из памяти.
Тряпичная кукла, забытая кем-то на подоконнике, свесившись всем своим изношенным тельцем к полу, лишь чудом удерживается на краю, но взгляд её печальных глаз по-человечески устремлён к яркому живительному солнцу за окном. А на другом «полотне» сквозь густое ослепительное разнотравье летнего луга чуть просматривается вдалеке забытая серая деревушка. Но самым сложным, как ни странно, оказалось «рисовать» не обременённые разнообразием красок зимние пейзажи.
Я так и не успела овладеть художественными навыками, хотя и мечтала всегда, а в реальной жизни грубыми имитациями этого творчества стали сотни рукотворных инженерных чертежей и йодные маски, нарисованные на коже, покрывающей воспалённые верхние дыхательные пути, что во времена моей педагогической деятельности стало привычным занятием. А рукотворные яркие пейзажи, набросанные крупными мазками масляных красок, и изящные портреты красавиц и старцев с тонкими полупрозрачными линиями волос и одежд, тщательно выведенные карандашом или пером, если и возвращаются в моей памяти из далёких снов, навсегда останутся лишь прекрасными видениями. Так же, как не менее гениальные стихи, восторженно воспевающие радость жизни или оплакивающие несчастную любовь, и оказывается достаточным всего семи нот, чтобы тут же, сразу после их рождения, положить на музыку.
Музыка стала ещё одним наркотиком, без которого человечество уже не представляет себе полноценной жизни, а я воспринимаю её как те сигналы из космоса, которые люди столетиями пытаются