Харвиг. Посол Ясных Земель. Кавалаш П'Вемо
какими-то бутылями, кувшинами. Харвиг взобрался на лавку. Как ни старался, один раз всё равно загремел. На его и Гудейкино счастье никто не проснулся.
Оставалось самое трудное: печная стена. Подобраться к ней можно было только по печке, где разлеглись сразу трое: Лебёда с дочерью и Вакейка. В довесок, как подозревал Харвиг, Ножик поработал там особенно рьяно. Даром, что ли, Лебёда с головы дёготь сдирала?
Собравшись с духом, он полез по лесенке на полати. В котелке плескалась чёрная от грязи вода. Отрок подвинул завесь, которой отгородилась от прочих Всемила и, смочив тряпку, принялся протирать брёвна над её головой.
Поневоле он косился на девицу. До чего же она была хороша! Харвиг вздохнул. Перебрался с полатей на печь и принялся отмывать окалину над Лебёдой. Вот уж на кого смотреть не хотелось. Харвиг и не глядел. Он тёр шершавые брёвна тряпкой и радовался, что заковыристая, тревожная работа близится к завершению.
Наконец он опустил драную тряпку в воду. Что ж, дело сделано. Можно спускаться…
Вот тут и случилось страшное. Вакейка во сне вдруг вскрикнул, Харвиг от неожиданности подпрыгнул, и котелок, подброшенный его рукой, опрокинулся. Надо же было случиться, что вся вода вместе с тряпкой угодила на голову Лебёде.
Харвиг, как заяц, сиганул с печи и в следующий миг уже был в сенях.
За дверью в избе творилось невообразимое. Истошно орала жена мельника, вместе с ней визжала Всемила. Слышались перепуганные крики Ноздречи и кого-то из сыновей.
Мальчик, швырнув котелок в корзину, прыгнул на лавку. Следом от пинка распахнулась дверь. Кто-то грубо ухватил его за плечо.
Сотворив недоумённое лицо, он обернулся.
– Это ты?! Что ты там натворил, гад?! – кричал на него Ноздреча.
– Пусти! – Харвиг скинул с плеча ладонь. – Вторую ночь покоя нет. То коза, теперь вы. Сговорились, что ли?
Ножик безумно сверкнул глазами и быстро вернулся в горницу. Там ещё долго не умолкали. Так, под причитания Лебёды отрок и уснул.
Утром Харвиг проснулся затемно. В избе, после ночных волнений, все спали. Он не стал заходить внутрь, а, захватив корзину с краюхой хлеба, пошёл на мельницу. Было студёно и тихо. Под ногами бодро хрустела подмороженная листва.
Стырь у берега покрылась молодым тонким льдом. Скоро он станет толще, заключит реку в сверкающие объятия. И придёт Перволёд.
Харвиг зашёл в подклеть. В своём стойле дремала Пенка. Почуяв его, коза тихо проблеяла.
– Стыдно небось? – спросил её Харвиг.
Он поднялся наверх.
– Гудейка!
Чур долго не отзывался. Наконец вышел из пустого угла.
– Ну здоров.
– И тебе не хворать, – кивнул Харвиг. – Я тебе дорогу открыл.
Домовой недоверчиво взглянул на него.
– Сегодня ночью отнесу тебя в дом, – добавил Харвиг.
– Коли так, долг за мной.
– Ещё поквитаемся.
День в хлопотах пролетел незаметно. Вечером мельник завёл отрока