«Харбинская» операция НКВД СССР 1937–1938 гг. Механизмы, целевые группы и масштабы репрессий. Наталья Потапова
как именно этот высший властный орган советского режима в составе первых лиц партии и государства – И.В. Сталина и В.М. Молотова – выступал инициатором массовых убийств и за ключений в лагеря. Подготовка и реализация акции с начала до конца определялась множеством приказов, циркуляров, меморандумов, директив Политбюро и руководства НКВД. Эти указания, связанные с кампанией преследований, детально регламентировали все важные вопросы проведения массовых операций, в том числе «харбинской». Опубликованные протоколы заседания Политбюро 1930-х гг. показывают, насколько тщательно руководящий орган ВКП(б) занимался вопросами террора[69]. Помимо рассмотрения действий вертикали террора, проведение «харбинской» карательной акции следует анализировать на уровне республик, краев и областей, так как именно здесь проводились массовые аресты.
Проведению «национальных» карательных акций 1937–1938 гг. предшествовала долгая подготовительная работа. Одним из направлений такой подготовки стало постепенное введение оперативного учета всех въезжающих на территорию СССР. Кроме того, целевые категории «национальных» приказов подвергались единичным репрессиям на протяжении 1920–1930-х гг., однако в период Большого террора чистка приобрела тотальный характер.
Первые преследования в отношении реэмигрантов из Китая и бывших служащих КВЖД, вернувшихся в Советский Союз после советско-китайского конфликта, относятся к рубежу 1920–1930-х годов. С обострением внешнеполитической обстановки репрессии в отношении названных категорий возрастают. Оккупация Японией Северо-Восточного Китая вызвала в СССР волну шпиономании в отношении бывших работников КВЖД. Уже июньская ориентировка 1933 г. заместителя председателя ОГПУ при СНК СССР Я.С. Агранова, в которой говорилось о возможной войне с Японией, предписывала осуществлять оперативный учет всех лиц, прибывших из Маньчжурии (главным образом находившихся в Харбине и в аппарате КВЖД), обеспечив их соответствующим «агентурным освещением», за исключением членов ВКП(б), не вызывающих подозрений. Ориентировка выделяла контингенты, завербованные японской разведкой, которые теперь также должны были подвергаться учету. К ним относились (помимо служащих КВЖД и эмигрантов в Китае) японцы, корейцы, китайцы, буряты, монголы, татары, проживающие в ДВК, а также сотрудники консульств. Чекистам рекомендовалось выявлять существующие среди них контрреволюционные группировки и выяснять характер их связей с японской разведкой в период пребывания за границей[70]. Начиная с 1933 г. учет лиц, въезжающих в страну, становится тотальным. Подучетным населением становились перебежчики, реэмигранты, политэмигранты, работники иностранных концессий, военнопленные и др.
С 1934 г. по лето 1937 г. Особый отдел ГУГБ НКВД направлял в республиканские НКВД, областные и краевые УНКВД ориентировки о ликвидации в Москве «диверсионно-террористических и разведывательных организаций» японской разведки, состоящих преимущественно
Политбюро ЦК РКП(б) – ВКП(б). Повестки дня заседаний. Т. 2: 1930–1939. Ка талог / отв. ред. Г.М. Адибеков, К.М. Андерсон, Л.А. Роговая. М., 2001. С. 874–1007.
ОГА СБУ. Ф. 13. Д. 275. Л. 1–21.