Месть Альбиона. Александр Домовец
лист и впился взглядом в ровные машинописные строчки.
«Фитч Эдвард Огастес, родился в 1852 году в Лондоне в семье генерал-майора Фитча Николаса Клиффорда. В 1877 году окончил факультет права Кембриджского университета. До 1880 года – практикующий юрист в конторе „Браун, Мортон и партнёры“. В 1880 году поступил на государственную дипломатическую службу. В течение двух лет стажировался в британских миссиях на Балканах – королевство Сербия, княжество Черногория.
По возвращении в Англию с 1882 года состоит в резерве Форин Оффис. Предположительно, именно в это время негласно перешёл в распоряжение секретной разведывательной службы и в течение трёх лет проходил соответствующую подготовку с прицелом на работу в России. С 1885 года – помощник посла Великобритании в России в ранге советника посольства. Приблизительно с этого времени отмечена активизация английской разведки на территории Российской империи: налаживание связей с либеральными кругами, сбор сведений о состоянии армии и флота, о строительстве железных дорог, о состоянии финансов и пр.
Личные качества: умён, хладнокровен, быстро реагирует на происходящее. Хорошо ориентируется в истории, в общественной и политической ситуации в России. Физически крепок и развит.
Личные пристрастия: гурман, спиртное употребляет умеренно, увлекается спортом (любимые виды – бокс, фехтование). Не женат».
– Вот всё, что нам о нём известно, – сообщил разжигающий самовар Ефимов, когда Сергей отложил документ в сторону. – Мало, конечно. Да и это собирали с миру по нитке… – Помолчав, добавил: – Хотя на Фитча мы обратили внимание ещё во время его работы в Сербии и Хорватии. На Балканах у нас, чтобы вы знали, сильный, очень активный резидент. Там он не раз сталкивался нос к носу с этим Фитчем. Приедет англичанин в какой-нибудь город или деревню якобы по консульским делам, побудет несколько дней, да и обратно. А через неделю-другую в этом месте вдруг вспыхивают беспорядки. Люди начинают бунтовать, за ружья хватаются, полицию гоняют… Власти, само собой, вводят войска, начинают казнить и сажать в тюрьмы. Россия, натурально, заявляет протест против избиения братьев-славян. И снова, спасибо британцам, нет покоя на Балканах, – мрачно подытожил полковник. – Вот помяните моё слово: там однажды так полыхнёт, что вся Европа на дыбы встанет. А может, и не только Европа…
Подоспел самовар. Заварив чай, Ефимов с усмешкой развернул вкусно пахнущий свёрток.
– Вот, угощайтесь. Пища врагов. Прикупил по пути в английской кофейне на Невском.
– Бутерброды? – спросил Черевин, приглядываясь к продолговатым ломтям белого хлеба с начинкой между ними.
– Вроде того. Сэндвичи. С беконом, с курятиной. Овощи тут ещё какие-то…
Некоторое время жевали молча.
– А что, недурно, – резюмировал Сергей. – Есть можно, а второпях так и вовсе за милую душу.
– У них вообще много хорошего, – откликнулся Ефимов. – Сталь прекрасная, ткани отменные, флот сильнейший в мире. Коммерсанты с банкирами вообще непревзойдённые. – Отхлебнув