Мама кома. Андрей Агафонов
был какой-то нездешний – одновременно отстраненный и острый, как будто человек давно все понял, и рассказывать ему что-то бесполезно. Они прошли в метре друг от друга. Сергей потом долго думал, не обознался ли.
***
– Жизнь сама подсказывает тебе темы для песен каждый день, – говорил Шухман на очередной репетиции, – а ты все хочешь уйти в какую-то абстракцию, море, луна, прибой. Скажи мне, где ты тут видишь море, луну и особенно прибой?
– Я же не поэт, Валентин Аронович, я вообще этого не умею! – отбивался Сергей. – Это вам Высоцкого надо слушать.
– Ну ты сравнил, – затмился Шухман, – себя с Высоцким!
– Так в-вот именно, что я не сравниваю!
– Это правильно, да. Молодец. Но насчет текстов подумай! Почитай!
И сунул в руку томик «Американской поэзии в переводах». У Сергея уже собралась небольшая библиотечка – сборники иностранной поэзии, Бернс, двухтомник Аполлона Майкова…
***
– Я тупой, – повторял Сергей, раскачиваясь на стуле перед фортепиано, – я тупой. Я тупой.
И упирался лбом в черную лакированную деку.
Меланхолично бросал пальцы на клавиши:
– Для меня нет тебя прекрасней,
Но ловлю я твой взгляд напрасно.
Как виденье, неуловимо
Каждый день ты проходишь мимо…
Шухман хмурился за дверью.
– Но я верю, что день настанет, – голос нарастал, – и в глазах твоих лед растае-ет, летним зноем вдруг станет сту-у-ужа, и пойму, что тебе я нужен! Д-д-да блядь!..
– Сережа, – Шухман деликатно постучал в косяк, – будет очень странно, если я приглашу тебя в кино. Поэтому я не приглашаю. Но у меня есть билет, который я тебе дам. Сходи, пожалуйста.
В розовом зале «России» Сергей заприметил Свана, тот радушно кивнул.
На экране красивая женщина в черной косынке и в черных очках курила сигарету. Взлетали голуби. Бесился тюль. Дэвид Боуи кричал страшным голосом. Девочку-скрипачку ели вампиры.
Сергей посмотрел, нет ли поблизости майора.
***
Он лежал на двуспальной кровати с чугунными шарами в изголовье, смотрел в потолок с лепниной и чувствовал, что засыпает. Взгляд скользил по потолку. Книжка выпала из рук. Жить не хотелось. Умереть тоже. Было такое странное состояние невесомости, неуместности… «А я давно уже там», – подумал Сергей. «Подожди-ка…» Он схватил ручку со стола.
А я давно уже там,
Я там… навсегда и всегда…
Слепящие зеркала,
Светящаяся вода.
А я пока еще здесь
Устраиваю дела…
Непроницаема жесть
И штукатурка бела.
А я гляжу на себя
Сквозь белые облака —
И светлые взоры мои
Скользят вдоль потолка.
Вдоль, вдоль потолка…
– он уже пел. Мелодия пришла сразу, он даже не мог понять, что появилось сначала.
Сергей испытал