Мама кома. Андрей Агафонов
протиснулся горбатый чернявый мужичок с магнитофонной катушкой:
– Витя, ты хуйню мне какую-то записал! Такое качество пятнадцать рублей не стоит! Давай хоть десять.
Микушин насупился, взял у горбатого катушку, поставил на один из двух новеньких «Олимпов». Колонки S-90 мягко гавкнули. Хрусталем зазвенело фортепиано. Кто-то запел невозможно высоким, сказочным голосом.
– Кто это? – спросил Сергей у пацана.
– Gentle Giant, – ответил тот тихонько.
– Хуйню, говоришь? – ухмыльнулся Микушин.
Щелкнула ручка перемотки. Толстые пальцы Витюши впились в зеленую и красную кнопки. Стерев несколько секунд, он снова включил перемотку. Опять стер.
– Витя, ну кончай, – взмолился горбатый. Но Микушин раз пятнадцать перематывал, стирал, перематывал… Когда катушка забилась в экстазе, хлеща ракордом по корпусу, снял ее с магнитофона и бросил горбатому в руки:
– На тебе на десятку.
Горбатый испарился.
– Чай будешь? – спросил Микушин у Сергея.
– Давай.
– Смотрел вчера?
– Ага.
– Лохам впаривать по пятерочке! Ха-х-ха-ха!
Посмеялись.
– Вот, Андрюха, – сказал Микушин пацану, – знакомься, Сергей Кузнецов.
Пацан недоуменно пожал плечами.
– Радость и бред! – Микушин растопырил пальцы левой руки, скрючил пальцы правой, как бы играя на гитаре, прикрыл глаза, затряс головой. – Солнце и свет! Тающий след! Это рассвет!
– А, вы музыкант! – сообразил пацан.
– Он, блядь, не просто музыкант. Он это и поет! Наташка, выйди! Не видишь, тут взрослые дядьки разговаривают.
Неприметная светленькая девочка скрылась за дверью радиоузла. Сергей заметил, как пацан посмотрел ей вслед. Потом перевел взгляд на него и смутился.
– Вот тебе тема для газеты, – поучительно сказал Микушин. – Живая рок-легенда!
Сергей запротестовал:
– У меня брали уже интервью. Валентина какая-то.
– Валя-Валентина, что с тобой теперь? – блеснул золотыми зубами Микушин.
– Валя Беляева? – встрял пацан. – Так она же тупая!
– Ну да, – сказал Сергей, – и мне так показалось.
– Короче, вы поговорите, – поднялся Микушин, – мне тут надо… лохам впарить по пятерочке…
***
Домой ехал на 24-м автобусе, держась за поручень и уныло оглядывая салон из-под нависших волос. Усы поникли, плечо ныло от футляра с «Ямахой». Все сидячие места были заняты. Уж точно никто не уступил бы хиппарю в джинсах.
Вышел на остановке «Гостиница Москва», перешел дорогу, с облегчением вошел в прохладное фойе.
– А к вам соседа подселили, – злорадно сказала дежурная, подавая ключ.
Сергей пожал плечами и пошел к себе на третий этаж.
В номере вдумчиво причесывался перед зеркалом двухметровый детина, обернувший талию полотенцем. Увидев Сергея в зеркале, он на секунду