Агнец или Растительная овца. Юна Анатольевна Летц
уходить только на то, чтобы забрать у тебя свою личность. «Ну же не тронь, ну же не тронь!» – я говорю, но ты все еще ходишь там: каменные шаги, пространные звуки. Ты знаешь, что я буду тихо скулить. Ты знаешь, что ничего не может сокрушить мой рассудок быстрее, чем эти глухие шаги.
Я буду драться, я буду скрестись, я буду кататься по полу, только бы немедленно прекратить эту боль, только бы не чувствовать – как ты расхаживаешь там… Это какая-то камера, это обскура… Я кричу, я скребусь, я встаю… Мне надо добраться до тебя, мне надо добраться! Но как мне добраться, когда ты внутри… Но как мне добраться… И я встаю текстами, дерусь текстами, я начинаю кричать: текстами, текстами… Я начинаю писать – толстые огромные толстые книги, я начинаю писать – только бы увести тебя далеко-далеко… Как только я ни пытаюсь сбежать из этого положения: и пишу, и пою, тут же и пью, и молюсь, и танцую, и живу в разных странах, и стою в разных позах, и прощупываю чакры, и питаю надежды, и живу в других странах… снова и снова… Снова я пью и танцую, и пью, и накладываю епитимью физического труда и даю обещания, и исполняю обеты, и прокладываю пути, и питаю надежды – все возвращается, я убегаю, но убегаю по кругу. Ты каждый раз возвращаешься. Ты начинаешь снова ходить в моей голове!
Сколько еще? Сколько ты будешь ходишь?
Может быть, я захочу побродить по проулкам, посмотреть новый триллер, накупить новых платьев. Может быть, я захочу побродить. Но ты не дашь мне бродить. Я буду сидеть и набирать эту азбуку Морзе – звуки твоих шагов, записывать эти сигналы как текст и редактировать эти сигналы как текст.
Я никуда не пойду. Ни в парк, ни в кино, я не пойду на концерт, я не увижу новую выставку, я не увижу полотна морей, я не найду нового друга – ты отогнал моих прошлых друзей и вечно нападаешь на будущих.
Внутренний надзиратель. Ты можешь злиться, ты можешь бежать от него, но он вернется – твой внутренний надзиратель.
Когда ты начинаешь глумиться надо мной, это не выглядит как игра, но это выглядит как тюрьма. Когда ты начинаешь расхаживать там, изнутри, это шаги надзирателя. Я буду драться, я буду кричать, и буду отвечать на эти шаги плетением смыслов, гнездом, пока не услышу, как этот стук башмаков превращается в пение. И это птицы поют, птицы поют! Когда я услышу, то всякое разделение пропадет.
Я стану птицей, и я стану деревом, стану деревом, на котором сидит эта птица, и я стану человеком, который за ними наблюдает. И тогда я поставлю точку и буду рассылать этот текст по издательствам.
Silentium. Закрой свой рот. Элиза проходит под ярко-красным сводом, где начертано это слово, и в ее мыслях встают фразы на латыни, про золото, мудрость, она вспоминать, цитирует. Да уж, нашла место, ну прекрати, прекрати. Молчание – это не молчание голосом, ты можешь говорить, но не носи туда рой своих мыслей, входи тихая. Ты монахиня или кто вообще? Здесь ты будешь разговаривать с ангелами. Они не могут услышать твой голос, когда в голове шорохи. Они слышат только этих людей, за этим ты и приехала, чтобы научиться