Эра войны. Эра легенд. Майкл Салливан
Персефону по крепости, которая должна стать ее новым домом. Застава оказалась совсем не такой большой, как она представляла себе раньше. Возведенная на вершине остроконечной скалы, крепость смотрелась естественным ее продолжением. Внизу раскинулся город. На горных уступах теснились ряды каменных домов, постепенно опускаясь вниз, словно хвост дракона, лежащего на куче золота.
– А вот Миртрелин, – сказал Нифрон, указывая на неприметную дверь в одном из трехэтажных зданий.
– Земля радости?
Нифрон удивленно улыбнулся и кивнул.
– А ты неплохо знаешь фрэйский. Миртрелин – это… – Он в задумчивости остановился посреди улицы. – Не знаю, есть ли у вас такие заведения. Фрэи приходят сюда отдохнуть – выпивают, поют песни, рассказывают истории.
– Мы так же отдыхаем в чертогах.
– Здесь все не так формально. Сюда приходят простые жители, чтобы насладиться отдыхом и повеселиться. Мы с галантами провели тут много долгих вечеров.
– С виду здесь тесновато. Зачем идти сюда, если у вас есть огромный зал, в котором могут разместиться жители всего го- рода?
– Верентенон – место для общих собраний, уменьшенная версия Айрентенона. Командиры Копий здесь обсуждают разные вопросы и дают советы командующему Алон-Риста.
– Понятно, – вежливо улыбнулась Персефона.
– Кажется, ты ни слова не поняла из того, что я сказал.
– Ты сказал, что огромный дом с куполом – ваш чертог, только вы там не пьете.
Нифрон рассмеялся.
– Да, вроде того.
– В Рхулине так не получится, – заметила Персефона. – Если хочешь созвать сход, нужно поставить еду и питье. Иначе никто не придет.
Фрэй снова рассмеялся. «У него приятный смех, – подумала Персефона. – И смеется он часто». Смех и добрая шутка – дар, которым одинаково наслаждаются и даритель, и одаряемый. Персефона считала угрюмых людей скрягами. Почти все, кого она знала, были слишком серьезными, и на их фоне Нифрон представлялся ей лучом света в темном шатре.
Город оказался совсем не таким, как она думала: менее безупречным, зато гораздо более удивительным. Извилистые мощеные улочки, изящные арочные переходы, разноцветные дома в несколько этажей с резными наличниками на высоких окнах, – все поражало воображение. Но не менее поразительными были кучи навоза, битые горшки, бесчувственные пьяницы, спящие прямо на улице, непристойные рисунки на стенах и запах мочи, доносящийся из переулков. Однако для Персефоны самая большая разница между сном и явью заключалась в том, что жители города ее видели. Те, кто набирал воду в фонтане, забывали, зачем пришли, и стояли столбом, таращась на Нифрона и Персефону. Там, где они проходили, разговоры тут же смолкали, двери закрывались, смех стихал. На лицах фрэев отражался страх вперемешку с отвращением и изумлением. Одна фрэя, не таясь, разрыдалась.
Нифрон будто ничего не замечал. Он вел Персефону по городу, оживленно показывая ей достопримечательности.
– Прямо сейчас я тебя туда не поведу, – он махнул в сторону узкой