Стена. Иллюзия одиночества. Илья Александрович Таранов
Разомнём мышцы. Держи тряпку! – скульптор сунул в руки Генри покрывало с кресла, и, наклонившись, толкнул молодого человека головой. – Бей по загривку! У-у!
– Достаточно ребячиться, Алексей Григорьевич, – Вероника защищала Генри. Тот, вяло держа покрывало, неловко отступил к столу.
Хмельной скульптор рассвирепел. Он дико рявкнул: «Генри! Держи быка за рога!» Генри вздрогнул и попятился. Клювин с размаху боднул поэта, врезался в стол, перевернул его, спотыкаясь, сделал ещё три шага и выбил головой боковую раму веранды. Посыпалось стекло. Вероника испуганно закричала, бросаясь к Клювину: «Вы живы, Алексей Григорьевич?»
– Живой! Жаль, трибуну разнёс в щепки! Виктор, вычти причинённый ущерб из моего будущего гонорара.
– Ах! – вновь вскрикнула Вероника. – Что с Генри? – она сердобольно склонилась над неподвижно лежащим молодым человеком. – Дышит! Слава Богу!
– Ha-поди! Я его чуть задел, а он, как девица монастырская, упал в обморок.
Вероника метнулась в дом и вернулась с флаконом нашатыря. Генри очнулся, и его усадили к столу. Вероника хлопотала вокруг, а скульптор добродушно подтрунивал: «Сопельки, сопельки подотри ему. Выпиши больничный, а мы его отправим на курорт. Генри, будь мужчиной, врежь по столу, да прикажи подать водки…» Вероника отмахивалась: «Вас надо бы выпороть, как непослушного ребенка».
Клювин в недоумении поднял брови:
– Виктор, защити раненого быка! Меня хотят добить милосердием!
– Собственно говоря, коррида, – усмехнулся Виктор, – это и есть моя живопись. Всё время сражаешься с образами, мечущимися в сознании.
– Это верно, дружище! Твои мозги накачаны богатырской силищей, – Клювин сжал кулаки и показал свои бицепсы.
Виктор перестал слушать. Он думал о своём: «Однако, что сегодня меня так поразило? Кукла на песке? Похожая кукла лежала на столе в московском кафе и смотрела на меня пустым взглядом. Маленькая девочка за соседним столиком ела мороженое, болтала ногами, поглядывала в мою сторону, на распустившуюся красную розу, которую я положил рядом с собой. Был февраль. Накануне мне позвонила Тамара: «Здравствуй, Виктор! Это твоя госпожа любви. Ты в Москве? Хочу тебя увидеть. Приезжай завтра в нашу кафешку. Целую».
Что было дальше?.. Виктор второй раз заказал кофе. Тамара, наконец, позвонила ему на мобильник: «Ты давно ждешь? Я только что зашла в метро. Ой, как всегда какие-то препоны. У меня тоже мало времени. Жди меня на Павелецкой…» Виктор спускался по эскалатору с непонятным чувством беспокойства. На перроне начиналось столпотворение: забегали люди, послышались крики, вопли. В какой-то момент Виктор испугался. Эскалатор встал. Кто-то бежал вниз, кто-то пробирался наверх. Виктор услышал: «Взорвался вагон…» Милиция расталкивала толпу, появились спасатели и медики… Шум, паника! Гвалт!.. Внезапно возникшая картина была настолько сюрреалистической, что Виктор не мог её сразу осмыслить, постигнуть происходящее… Его толкали. Поднимайтесь! Наверх, живее!.. Освободите проход!»
Он ждал Тамару на перроне. Вокруг кричали: «Взрыв! Теракт!.. В каком вагоне?» Виктор смотрел