Джим Моррисон, Мэри и я. Безумно ее люблю. Love Her Madly. Билл Косгрейв
промок, я отвержен и я в полном отчаянии. Но мне необходимо попасть в Лос-Анджелес, значит, надо как-то пересечь границу.
Дождь все еще моросит, что типично для Западного побережья. На шоссе не видно ни огонька. Черная дорога сливается с ночью. Наконец далеко в тумане появляется пара огней. Потом они становятся все больше, все ближе. Фары прорезают мглу. Уже слышно, как из-под шин разлетаются брызги воды. Сосредоточься. Тебя просто обязаны подобрать. Это твой шанс.
Бинго! Я голосую.
Грузовик проезжает мимо, шины шипят, как змеи, хвостовые огни удаляются по блестящему асфальту. Вдруг загораются фары заднего хода, потом огни освещают изумрудный лес по обе стороны шоссе. Грузовик разворачивается.
Водитель проезжает, на ходу разглядывая меня, и еще раз разворачивается. Открывает окно с пассажирской стороны и внимательно меня изучает: я чисто выбрит, с довольно длинными волосами.
– Какого черта ты здесь делаешь? Давай, запрыгивай!
Я залезаю в Dodge с огромными дверями и широченным задним сидением. Дрожа всем телом в насквозь промокшей одежде, я сразу по достоинству оцениваю теплую, удобную кабину – будто окунаюсь в горячую ванну.
Водителю лет тридцать пять, приветливый.
– Я Боб, – говорит он.
Американец. У него есть кусок земли и лошади в штате Вашингтон. Он приехал за канадским сеном для своих американских лошадей.
– Оно лучше и дешевле, – говорит Боб. – А ты откуда?
– Из Торонто. Но мне надо в Калифорнию.
– Далековато ты забрался. И что ты забыл в солнечной Калифорнии?
– Одна приятельница пригласила пожить у нее. Они с ее парнем переехали в Лос-Анджелес, и им там очень нравится. Она написала, что и мне понравится.
– Ты хиппи, что ли? – спрашивает он. – Похож на захлебнувшуюся крысу. Что ты здесь делаешь? От границы далековато.
– Мне отказали во въезде. — Я решаю открыться конезаводчику-Бобу.
– Значит, ты проделал две с половиной тысячи миль, и тебя не впустили в Штаты? — Он смеется.
Я сглатываю слюну.
– Боб, а можно я спрячусь у тебя в кузове, когда ты поедешь через границу?
Он смотрит на меня, потом довольно ухмыляется.
– Что ж, канадон, сегодня твой счастливый день.
Как выясняется, Боб большой шутник.
– Да я все время тут проезжаю туда-сюда, – говорит он. – Всех парней на таможне знаю. Перевезу тебя, не проблема. Мы вот что сделаем…
Боб отъезжает к обочине, вылезает под моросящий дождь и отодвигает брезент на кузове. Сбрасывает несколько верхних брикетов сена и раздвигает нижние.
– Давай, канадон, будь как дома.
Я устраиваюсь между тюками сена, и он набрасывает поверх меня те, что были сверху. С усилием затягивает веревки брезентового верха. Я начинаю задыхаться в этой западне, меня обволакивает резкий запах сырого сена, дождь барабанит по туго натянутому брезенту. От нервного напряжения я не могу дышать.
– Не вздумай шевелиться, и чтоб ни звука! Иначе всему конец. – Боб хлопает по борту кузова. – Увидимся в Штатах.
Слышно,