Инквизитор. Башмаки на флагах. Том первый. Бригитт. Борис Конофальский
мёрзлыми коровами. Всё бубнит и бубнит про нерадивых и ленивых мужиков.
– Ты Брунхильду вспоминаешь? – вдруг перебил кавалер управляющего.
– О! – Ёган сделал уважительное лицо. – Оно иной раз вспоминается. Шебутная была, не то, что теперь. Теперь оно вон как… Графиня – одно слово. Да, кем была и кем стала. Вот как жизнь распорядилась.
– Сейчас она одна в замке графа, тяжко ей, – сказал Волков.
– Что? Одна? В замке? – Ёган вдруг смеётся. – Вот уж тяжесть, графиней жить в замке при дюжине слуг да при муже графе. Да при поварах, лакеях. Уж насмешили, господин. Тяжко ей…
Волков рассчитывал совсем на другие слова. Он хмурится, а Ёган по простоте своей этого не замечает, снова начинает талдычить про озимые и про то, что телеги из похода пришли все переломанные, либо колёса новые нужны, либо оси менять, ни одной целой телеги из всех, что в поход брали, нет. Что кузнеца выездного приглашать придётся, а те какую деньгу за выезд просят! И что мужики ленивы и не хотят по весне снова копать канавы для осушения прибрежных болот, а молодые господа из выезда, что живут в старом доме с попом, просят свинину каждый день, от говядины воротятся. А ещё просят овса больше, а не сена. Говорят, что кони от сена слабеют, а чего им слабеть, если с войны уже пришли и они их с тех пор ничего не седлали
Обрывать на полуслове старого знакомца кавалер не хочет, всё-таки не чужой ему, кавалер радуется, когда в покоях появляется Максимилиан с бумагой.
– Ну? – спрашивает он у молодого человека.
– Кавалер, письмо от епископа.
– Давай.
– Господин, – волнуется Ёган, понимая, что дальше господин будет заниматься другими делами, – а мои дела как решим? Что со скотом, что с телегами делать?
– Скот лечить, телеги ремонтировать, на всё деньги дам. Что с твоими озимыми делать, я не знаю, – закончил Волков. – А мужикам скажи, что если по весне нечего будет убирать, так и есть им нечего будет.
Он уже начал разворачивать конверт, но Ёган не успокаивался:
– Господин, ещё дельце есть одно.
– Говори.
– Я же детей из Рютте привёз. Жену себе в дом подыскиваю, моя-то хвороба в монастырь подалась, совсем руки у неё распухли, решили, что там ей лучше будет.
– Зато у тебя дом есть свой и дети, – ободрил Ёгана Волков.
– Есть, есть, – соглашался Ёган. – Только вот я из дома выхожу – дети спят, домой прихожу – дети опять спят.
– Так от меня-то тебе чего надобно, детей твоих мне будить, что ли? – чуть раздражается кавалер.
– Да нет же, к чему это… Я про то, что мне бы помощника завести, я думал, вот зима придёт и отдохну, хоть отосплюсь, а тут вот как всё одно за одним тащится: то война, то морозы, то скот, то телеги, то жалобы, я продыху от дел не вижу. Хозяйство-то большое.
Волков смотрит на него и уже не скрывает раздражения:
– А жалование из своего кармана платить помощнику думаешь?
– Не хотелось бы, – сразу скучно говорит Ёган.
– У