Бои без правил. Андрей Кокотюха
вместо того чтобы выдать порцию тюремной еды неизвестного происхождения, ему велели собираться с вещами на выход. Приказ значил только одно: началось, пора, в эту камеру его больше не вернут, а значит, этот этап Дмитрию Каштанову все-таки удалось выиграть.
В автозак его сопроводили не сразу – сначала завели в кабинет начальника тюрьмы, где уже ожидал сутулый, лысоватый следователь. Несмотря на невзрачную, полностью кабинетную внешность, это был хваткий, крепкий профессионал, благодаря которому планы спасения Каштановым собственной жизни стали медленно, но верно воплощаться в жизнь. Получив чай, бутерброды и даже немного потрепавшись со следователем на отстраненные темы, Дмитрий Геннадьевич сначала надел под одежду, как и требовал, бронежилет, затем его заковали в наручники и вывели на тюремный двор – по словам самого Каштанова, на финишную прямую. Следователь тут же поправил, сказав, что это, мол, не финиш, а только старт, и арестованный не стал спорить. Следователю виднее.
Кроме него, в автозаке никого не было – тоже непременное условие. Каштанов знал о случаях, когда в тесном пространстве тюрьмы на колесах совершенно случайный зек, выполняя приказ, незаметно доставал языком из-под десны половинку острого лезвия и подавался к своему соседу. Ему достаточно было качнуть головой, чтобы перерезать приговоренному сонную артерию. Откинувшись на стенку, Каштанов прикрыл глаза, в который раз прокручивая в голове речь, которую ему предстояло произнести в суде, когда его вызовут для дачи свидетельских показаний. Мысли то и дело путались, Каштанов начинал все сначала и настолько погрузился в раздумья, что не заметил, как прибыли. В первый момент он даже не понял, что резкий, отрывистый, сопровождаемый матерной тирадой приказ встать и выйти адресован ему. Конвойному пришлось повторить, и, подтверждая свое желание прочистить арестованному уши, вертухай несильно, однако ощутимо пнул Каштанова по копчику, когда тот выпрыгнул из автозака на мокрый от противного моросящего дождика асфальт судейского двора.
В голове Дмитрия Каштанова прояснилось, когда он уже прошагал полпути, и роившиеся в ней мысли выстроились наконец в одну линию.
Он не слышал выстрела. Его никто не слышал – просто вдруг из непокрытой головы важного свидетеля, пересекающего внутренний двор суда, в разные стороны брызнули красные фонтанчики, а сам он завалился прямо на месте. Прежде чем конвой рассредоточился и поднял тревогу, две другие пули впились в уже мертвое тело и стрелять перестали.
Снайперскую винтовку Драгунова с самодельным, но профессионально сделанным глушителем нашли через час на крыше одной из стоящих неподалеку от здания суда девятиэтажек. Газеты потом еще неделю будут писать о том, что двор хорошо простреливается, но это обстоятельство никто и никогда почему-то не учитывал. А в телевизионных новостях на данном обстоятельстве станут делать один из главных акцентов.
Другой ведь информации о розыске киллера и заказчика не просачивалось в