Каменные сердца. Михаил Кузнецов
Еще дальше гремело столичное шоссе. За пустырем виднелась верхушка леса. Густого, широкого. Чтобы дойти до него и вернуться, нужно часов шесть-семь. И вот где-то между этим лесом, дачами и пограничными домами болтался накануне смерти Шпагов. Пацанва не сказала когда именно его видела, и если похождения убитого выпадали на выходные, то он мог добраться и до леса.
Протопав примерно два километра по сплошной грязи, Платон наткнулся только на гниющие останки рыжего кота. Побродив кругом, поглазев на широкую русскую душу в образе пустыря, леса, величественного неба, он похлюпал назад. Столько времени ни на что.
У торца дома завибрировал телефон. Это звонил Никита Курамшин – лейтенантик, второй год работавший в отделе. Парень толковый, имел нюх, быстро учился.
– Платон, привет. Не занят? – прозвучал в трубке его хрипловатый голос.
– Здорово, Никит. Считай, что нет.
– Отлично. Нам тут Папа намекнул, что ты на особом деле сидишь, но что в случае чего можно дернуть. Это так?
– Если Папа сказал, то так, – вздохнул Платон.
– А ты сейчас случаем не на мало-Литейном?
Так, видать Папа не только намекнул.
– Допустим.
– Вообще отлично. Платон, выручи, меня тут районщики запрягли. У них какая-то операция, кого-то жмут. Некогда, в общем. Нужно на адрес скататься, там синяки помордовались. Да мне одному стремно как-то.
– А постовых тебе не дали?
– Дали двоих, но…
– А я на хер тогда нужен?
– Да я в Малом не работал никогда толком… – смутился Никита. – Ездил всего на пару кражонок. А ты на Большом Литейном работал, на Малом. Ты там как рыба в воде…
Платон остановился в проулке между домами.
– Ох, блядь, и хитрожопые вы все. Кто тебе про такое напел, что я на Малом работал? Папа, или старшие?
В ответ Никита что-то замямлил, но Платон оборвал:
– Ладно, бубни куда ехать?
– Кольцо Металлургов, 12. Четвертый подъезд.
– Ах ты ж… Ладно, на месте встретимся.
Платон сбросил звонок прежде, не дождавшись ответа. Поправил шапку, воротник да как-то случайно бросил взгляд на ближайший дом. И застыл.
Это был символ, нарисованный ярко-синей краской поверх размалеванной торцевой стены дома: грязный, неровный, со множеством подтеков, но большой и четкий. Огромная спираль диаметром в три метра. Ближе к центру она раздваивалась и напоминала раскрытую пасть. В самом центре зависла наскоро намалеванная девятиконечная звезда. Казалось, будто пасть не может сомкнуться именно потому, что не дают лучи. Перед глазами моментально всплыли образы кишок и выложенной из органов фигуры. Платон с трудом оторвал взгляд от символа и внимательно огляделся – может пятна остались, следы, еще какие рисунки. Но нет, все та же грязь, все те же граффити. Розыскник достал смартфон и сфотографировал спираль с нескольких ракурсов, после чего пошел во двор, узнать у кого-нибудь подробности.
Выловив