В поисках П. Д. Успенского. Гений в тени Гурджиева. Гэри Лахман
за «выбор» – не в простом биологическом смысле, а в вопросах высшего порядка, эстетики и морали. Проблема в том, говорит Успенский, что женщины слишком часто не справляются со своими обязанностями. Поскольку большинство женщин «довольствуются незначительными мужчинами», их главный грех в том, что они не «достаточно требовательны»[22]. Требовательны в чем? Конечно, не в своих практических интересах. Если женщина требует что-то для себя, это «жалкая вульгарность», форма эгоизма, которая и без того слишком распространена. Что же тогда? «Женщины, – говорит он, – недостаточно требуют от мужчины ради его блага»[23].
Женщина с точки зрения Успенского – своего рода идеал, поэтический символ, и ее задача – заставить мужчину выполнять свою высочайшую цель, прикладывать все возможные усилия. Она, пользуясь словами Гёте – Das Ewig-Weibliche/Zieht uns hinan («Вечная женственность. Тянет нас к ней»[24]). В наше холодное циничное время такие идеи выглядят совершенно старомодными: большинство женщин отвергают пьедестал и хотят, чтобы их воспринимали наравне с мужчинами. Но, как и многие другие «неромантичные» современные идеи, эта, принося пользу социальному равенству, приводит к потерям на более широком, метафизическом уровне. Как утверждает Успенский, эротические и сексуальные переживания тесно связаны с эстетическими и мистическими. Он говорит об этом с почти клинической точностью. «В мужчине (или женщине) сильных чувств, – пишет он, – сексуальные ощущения пробуждают новые состояния сознания, новые эмоции… Мистические переживания, несомненно и неопровержимо, имеют привкус секса… Из всех обыденных человеческих переживаний только сексуальные ощущения приближаются к тем, которые можно назвать мистическими… только в любви есть привкус мистического, привкус экстаза»[25]. Отношения между полами – это не просто удовлетворение естественного аппетита, они являются (или, по крайней мере, могут являться) своего рода трамплином в то, что психолог Абрахам Маслоу называл «высочайшими целями человеческой природы». Причина должна быть очевидна. Подобно мистическому и эстетическому, эротический опыт выводит нас за пределы себя, растворяет барьеры эго и открывает нашу сущность широкому равнодушному миру. Влечение мужчины и женщины может привести к одной банальной ночи; а может, подобно истории Данте и Беатриче, привести к прекрасному видению. В оковах эротического мы осознаем странное «различие» между мужчинами и женщинами. Это кажется настолько банальным, что о нем не стоит и говорить, однако само различие между полами мы часто воспринимаем как должное. Именно это «различие» заставляет мужчин видеть в женщинах некий бесконечно привлекательный идеал.
Иван Осокин приобщается к мистической силе эротизма, когда после отчисления из школы и смерти матери отправляется жить к дяде в деревню и встречается с прекрасной и, очевидно, более опытной Танечкой. В первом их объятии «по телу Осокина пробегают тысячи электрических искр»[26]. Вскоре Осокин
Там же. С. 125. Примечание: курсив в цитатах по оригиналу, если не указано иного.
Там же.
Цитата из «Фауста» в переводе Б. Пастернака.
Ouspensky P. D.
Ouspensky P. D.