Парк-авеню, 665. Габриэлла Пирс
пяти. Она сразу понизила голос – разговор явно шел о покупательницах, стесненных в средствах. Джейн залилась румянцем – и тут же мысленно отвесила себе за это подзатыльник.
– Мужчины не обращают внимания на такие мелочи, – неубедительно утешала ее Элоди. Что ж, возможно, парни Элоди и не отличались особым вкусом, но Малкольм был не из таких.
Малкольм был очень богат, хотя и никогда не заострял на этом внимания. Единственный отпрыск состоятельного семейства с Манхэттена, он торговал произведениями искусства по велению сердца, а не из необходимости. Его машина, пальто, голос, костюмы – абсолютно всё в нем просто вопило о достатке и происхождении, которые сироте из французской глубинки было трудно даже себе представить. Джейн понимала, что у нее нет шансов выглядеть на одном уровне с Малкольмом, но она хотя бы могла одеться так, чтобы не опозориться.
Девушка потеребила вышивку на подоле. Наверное.
– Черное было ничего, – напомнила Элоди, сжимая невыносимо скучное, но приемлемое по цене платье без бретелек и с невыразительным шелковым цветком на талии.
Раздался щелчок: продавщица наконец положила трубку.
– Прошу прощения, мадемуазель, – внезапно произнесла она по-английски с сильным акцентом, чем немало удивила Джейн. До этого момента девушке казалось, что та вовсе не замечает клиентов, всецело поглощенная сплетнями по телефону. Выходит, она прислушивалась к их разговору? Дома Джейн всегда говорила по-английски с бабушкой, урожденной американкой, а Элоди была дочерью британского посла – так что подруги не упускали случая поболтать на этом языке. То, что окружающие нередко принимали их за туристок, девушек не смущало.
Продавщица кивнула в сторону складского помещения.
– Полагаю, в нашей новой коллекции найдется то, что вам нужно. Правда, оно еще не поступило в продажу, но в порядке исключения… – и рука с длинными ногтями описала в воздухе замысловатую дугу.
У Джейн упало сердце: возможно, там и правда есть прекрасное платье, но ей и подумать было страшно, в какую сумму это выльется…
– Спасибо за предложение, – медленно начала она, чувствуя, как снова заливается румянцем, – но я просто… Просто… – и девушка запнулась, не в силах придумать подходящую отговорку. Элоди красноречиво помахала ей со стула черным платьем.
– Звонил месье Доран, – поспешно добавила продавщица, и у Джейн перехватило дыхание. Малкольм. – Это же вы мадемуазель Бойл, верно? Месье Доран велел записать на его счет любые ваши покупки. Любые. Поверьте, вам понравится наша новая коллекция, – и, расплывшись в радушнейшей улыбке, она процокала на склад.
– Он еще и щедрый, – вздохнула Элоди, оборачивая вокруг шеи шарф цвета божоле и поджимая губы перед зеркалом. – Стала бы я тратить свои лучшие годы на французских парней, если бы знала, что от такого мужчины меня отделяет всего один ма-аленький океан!
Джейн не успела придумать достойный ответ: продавщица вернулась, неся вешалку