После катастрофы. Владимир Чугунов
время он не находит в себе силы всё это прекратить.
«Ну стою и стою, мало ли кто и зачем тут стоит!» – пытается он обмануть себя, а стыд нестерпимо жжёт сердце.
Это продолжается до тех пор, пока Евдокимов не поднимает против себя бунт.
Но за всё время пути к станции захватывающая картина знакомства назойливо преследует сердце обманчивой жалостью по чему-то так и неосуществившемуся.
Глава вторая
На подъезде к Шереметьеву таксист осведомился, какой терминал, и через пять минут подкатил к остеклённому фасаду аэровокзала.
Такого размаха Евдокимов не ожидал.
На входе багаж пропустили через специальное устройство, сами прошли через магнитную рамку. Сразу пришло на память Домодедово. И всё-таки трудно было представить, что всё это великолепие в считанные секунды могло превратиться в руины, а мирно сидящие и гуляющие в ожидании рейса взрослые и дети в убитых и раненых.
На противоположной от входа стене висело большое табло с номерами рейсов, маршрутами и временем вылета. Внимание Евдокимова сразу же привлекло интенсивное перемещение списка. Неужели такая загруженность? Где-то в самом низу он отыскал номер своего рейса.
Когда расположились за столиком небольшого кафе, Евдокимов сказал:
– Надо бы юаней купить. Вдруг никто не встретит, а нам даже до места не на что будет добраться. Ты хотя бы спросила название отеля?
– Да они сами пока не знают. Завтра утром их поезд из Владивостока в Пекин прибывает, а нас должна встретить какая-то Ирина.
– А если не встретит?
– Должна.
– А если?.. И как нарочно, ни по-китайски, ни по-английски ни ты, ни я – ни слова.
– Ну почему? Я знаю несколько английских.
– Да-а? Ну-ка, ну-ка?..
– Сори. Плиз. Сеньк ю. Ай лав ю. И это ещё, как его… сейчас вспомню…
– Не трудись, и этого вполне достаточно, чтобы свободно передвигаться и даже комфортно чувствовать себя в чужой стране. Держи «керенки», на две тысячи юаней, думаю, хватит. Ступай. Там, кажется, обменный пункт.
Когда в руках Евдокимова оказалось два десятка юаней сотенного достоинства, почему-то пришли на память советские рубли с «Ильичом», только в отличие от отечественного китайский был изображён, как на американских долларах. Обыкновенное, подумал Евдокимов, как, впрочем, и у отечественного, лицо самого обыкновенного человека, а каких почестей при жизни и особенно после смерти оба удостоились! И хотя первого с денег убрали («Уберите Ленина с денег», с праведной дрожью в голосе когда-то взывал Андрей Вознесенский), тела обоих до сих пор покоились в мавзолеях. «У них – понятно, у нас – для чего?» Когда-то Евдокимов неоднократно задавался этим вопросом, натыкаясь на самые невероятные версии, типа «не принимает земля», «никто не станет отпевать», даже набрёл на соображение, что «идола может вынести только идол, а его ещё не родила мнимая дева». Потом стали доходить слухи, что родила, и даже голливудский фильм на эту тему показали. Но фильм – ладно (чего только не покажут америкосы?), с горящими глазами заговорщиков передавали из уст в уста, что «ему» уже