Биографический метод в социологии. Елена Рождественская
вспомненные свидетельства также являются ресурсом для микроистории, для которой имеется мало других источников, или там, где вследствие своего предмета выходят на авансцену субъективные источники, например, семья, родство, гендерные роли, стили воспитания, практики труда и профессии, но также и воспроизводство элит во властных структурах, партиях и прочих институтах, религиозные связи и ритуалы, их секуляризация и т. д. Как понятие Устная история – историографический импорт из США, оно прижилось, несмотря на редукцию к источникам устного характера. Но под Устной историей имеется в виду более чем техника опроса свидетелей событий, скорее – смена перспектив в буквальном смысле слова. Речь о другом способе рассмотрения – о том, чтобы субъективность и опыт субъектов вообще сделать предметом историографии и объяснить их как передаваемые по наследству или традиции, тем самым они получают статус, ранее неприемлемый в других историографических школах. Для такой постановки вопроса и исследовательских целей недостаточно одних устных источников, необходимы многочисленные другие эмпирические изыскания и комбинация методов. В итоге задача Устной истории заключается в том, чтобы с помощью различных источников и методов обнаружить и описать след передачи индивидами и группами населения их опыта, культуры и жизненных форм.
Устная история – междисциплинарное исследование на стыке истории, социологии, этнологии, социальной психологии, антропологии, все более и более социально ориентированная область истории, которая как методологически (Устная история как дополнительное производство источников через ретроспективное интервью), так и концептуально (историческое исследование как субъектно ориентированная наука об опыте) дает представление о новых перспективах социального познания. Эти перспективы, безусловно, связаны с историей сознания как индивидуализированным процессом присвоения/освоения истории. Историческое сознание означает в этом контексте синхронию переработки истории, интеграцию биографического в коллективную историю как результат превращения пережитой истории в означенное переживание, соединение прошедшего с современным и будущим посредством поиска смысла. Процесс присвоения истории, автономная реконструкция исторического переживания происходят в воспоминании как в модальной форме интернализованной переработки истории. Можем ли мы рассчитывать тогда на прямой доступ к жизненному прошлому, тем более тех, история которых не нашла места в официальной истории? На весьма существенный аспект устно-исторического исследования обращает внимание американский исследователь М. Фриш, комментируя «Тяжелые времена» С. Теркеля: «В Устной истории можно видеть способ обойтись без самой интерпретации прошлого историками-профессионалами и соответственно избежать всех связанных с этим проблем элитарности исторического знания и неизбежного привнесения современного контекста. Может показаться,