Время красного дракона. Владилен Машковцев
может оказаться не глупцом, который прятал пулемет по аполитичной страсти к оружию. Он может быть и опасным заговорщиком в большой сети контрреволюционных организаций. Не зря Гришка Коровин упоминал, что пулеметы спрятаны у какого-то деда Кузьмы в Зверинке, у старика Яковлева – в Шумихе… А может быть, и сама Фроська – в сети заговорщиков…
Фроська наполнила из графина стакан холодной водой и выплеснула его резко, с обезьяньей ужимкой, в лицо Порошина.
– Ты что, дура, рехнулась? – недоумевал он, утираясь углом больничной простыни, пропечатанной регистрационными штампами.
– Я огнь погасила! – ернически скривилась Фроська.
– Какой огнь?
– Черный!
В дверь палаты стукнули интеллигентно, трижды.
– Наверно, Гейнеман с Трубочистом, – встал с кровати Порошин.
– Входите, господа-товарищи, – оправила подол юбки Фроська.
В палату вошел Трубочист с детской игрушкой-куклой, у которой была оторвана голова.
– Я ухожу! До встречи при луне! – выскользнула за дверь Фроська. Порошин очистил апельсин, разломил его на дольки, бросил небрежно в треснувшее голубое блюдце на тумбе, посмотрел на куклу:
– Что это означает?
– Голову кукле оторвали при обыске…
– Что могло быть в голове куклы?
Трубочист жил в одной квартире с Гейнеманом. Многим было странно видеть, что освободившийся заключенный поселился у начальника колонии. Но ведь и директор завода Завенягин пригрел в своем особняке бывшего зэка Боголюбова. Впрочем, Трубочист не походил на тех, кто побывал в концлагере. Одет он был изысканно, элегантно: голубые полуботинки из крокодиловой кожи, светло-голубой костюм изящного покроя, ослепительно снежная манишка с бабочкой синего цвета – в белую горошину. Изможденное лицо его помолодело, орлиный нос возгорделивился, а седые волосы создавали эффект значительности.
– Ты похож на профессора, Трубочист, – сказал Порошин, чтобы не уточнять, где, когда и при каком обыске отделена голова у куклы.
И очень уж кукла походила на Фроську, неприятно было видеть ее оторванную голову. А Трубочист, будто издевался над Порошиным, как бы накаркивал что-то провидчески, перебрасывая из ладони в ладонь рыжеволосую голову куклы.
– Я и есть профессор, – выдержав паузу, ответил Трубочист.
– Как вдруг так?
– Не вдруг, у себя на родине я преподавал довольно сложный предмет.
– Какой?
– Интегральные функции вероятности в экстраполяции биологических полей.
– На какой родине, дорогой Трубочист, ты преподавал этот предмет?
– На планете Танаит.
– Извини, я запамятовал, что ты считаешь себя Пришельцем из астромира, из космоса, с другой звезды.
– Я не считаю, Аркадий Иванович, а так оно и есть!
– Чем это можно доказать, удостоверить?
– Очень многим.
– Конкретно,