По вашему слову память: да будут их грады построены. Роман Дальний
а досада – первыми в истории алгоритмами работы с базами данных.
Меж тем, ситуация складывалась не очень. Внезапное освещение и пара особей мужского пола явно на дежурстве, оставляли только один вариант: дождаться, пока кто-нибудь не отделится от группы. По тёмному же времени суток желающих как-то не наблюдалось. Даже за справлением естественных надобностей отходили лишь немного поодаль, кого им было стесняться. Поэтому я стал накручивать себя всё-таки на лобовую атаку, примерно так высчитывая её вектор, чтобы на одном проходе вынести дозорных и раскидать кострище. А потом, в неверном свете отдельных факелов, постараться убить любого, кто в состоянии оказать мне хоть какое-то сопротивление, используя их детей, стариков и женщин, как живые щиты и препятствия для прямой контратаки.
Разумеется, я сделал поправку на то, что взрослые женщины тоже в состоянии оказать отчаянное сопротивление, особенно защищая детей, но их дети – как сила, так и слабость. В первую очередь они ведь попытаются защитить их. И наверняка постараются окружить плотным кольцом. И моя задача – оказаться как раз внутри кольца сразу же после первичного прохода, сея панику, смерть и ужас. Да, самоочевидным решением вроде как было кружить по границе освещённой области, постепенно выбивая замешкавшихся защитников одного за другим, а то и вовсе, улучив удачный момент, оттащить одно из уже поверженных тел в сторону и дать дёру, но грохот и шипение в ушах подсказывали мне, что времени на реверансы у меня нет, нет уже совсем: тут или пан, или пропал. И я подобрался для отчаянного рывка, заняв удобную позицию…
Вы знаете, что такое пруха? Вот я не знал, пока за мгновение до моей атаки одна из мамок, явно в раздражении, не погнала свою малолетнюю дочь к проточной заводи, возле которой племя встало на стоянку. И я тут же увидел возможность. Заводь освещалась плохо, даже непосредственно возле берега, а мамка загнала дочь в воду по пояс, сама оставшись на берегу. Один из дозорных окликнул мамку, возможно, предложил посветить, та ему что-то ответила, на что тот гыгыкнул и отвернулся. А мамка, отвлёкшаяся на него буквально на пол оборота головы, снова повернулась к дочери. Вот только дочь уже исчезла, только круги расходились по воде. И ни всплеска, ни вскрика.
Даже под неглубокой водой, прижимая сопротивлявшееся и извивавшееся тело дочурки ко дну, я слышал, как мамка заголосила. А уже с другой стороны заводи, взваливая добычу на плечо, я слышал, какой всеобщий поднялся переполох. Видел, как заметались факелы. Наверняка будут искать. Но в ночное время – в непосредственной близости от лагеря, а днём – да пусть хоть обыщутся. Мои нюх и слух позволят мне избегать нежелательных встреч, пока они снова не станут желательными. Вот только теперь я был намерен не запускать себя до умопомрачения, по крайней мере, пока племя в непосредственной близости. А потому условия встреч будут моими. Пока же я просто исчез в темноте,