Голубой янтарь. Татьяна Дмитриева
назревающий в желудке протест. Прислушалась к себе. Опьянение не пришло, но страх стал притупляться. Как там дальше? Вторая – соколом, а третья – мелкой пташечкой? Действительно, после второй страх совсем ушел. И чего это я нервничала? Если дом до сих пор устоял, значит, крепко слажен. Интересно, как там, снаружи? Я попыталась открыть дверь, но ее тут же стало вырывать из рук. С трудом отвоевав дверь у ветра, я погасила вновь вспыхнувший свет и стала любоваться штормом в окно, выходящее к морю.
В кромешной тьме почти ничего не было видно, только белые пенные гребни огромных волн проносились где-то гораздо ближе обычного. Я прикинула их траекторию, и по моим прикидкам выходило, что волны легко перекидывают свою массу и через защитные сооружения расположенного внизу, чуть левее, порта, и через бетонные сооружения променада – правее внизу.
Интересно, как чувствуют себя дежурные в порту? А пограничники в особнячке, расположенном на обрыве, на островке между дорогами к нашей улице и к порту? Конечно, им тоже не сладко, но ведь они не паникуют. А может, паникуют, но виду не показывают? Они ведь мужики!
Да, мужика бы сейчас, – вдруг подумала я впервые за пятнадцать лет одиночества. С другой стороны, такая стихия бушует раз в пятьдесят лет, а мужика нужно терпеть постоянно. А чтобы это занятие не утомляло, его нужно ой, как любить! Странно, я готова любить весь мир, но с конкретным мужчиной как-то не очень получается. У меня к ним нет никаких претензий, я люблю их всех, всех понимаю, но ни один конкретный мужчина уже несколько лет не находит места в моем сердце. И не волнует тело, хотя оно еще очень даже живо. Я не могу влюбиться в молодого, слишком велика пропасть, и не могу влюбиться в ровесника или более старшего мужчину, потому что большинство из них, записавших себя в больные и недовольные жизнью старики, вызывают у меня только сострадание.
В моем возрасте и с моим отношением к жизни я могу влюбиться только в единомышленника, мужчину сильного и позитивного. Ау! Где ты, мой сильный духом? Конечно, любовь человеческая даруется свыше, и не исключено, что меня еще накроет волшебной волной любовь к какому-нибудь слабому старичку с трясущимися руками… или ленивому добродушному флегматичному толстяку? На все воля Божья… Скорее всего, просто я еще не готова к новым отношениям, еще слишком близко расставание с любимым человеком, таким родным и таким далеким. На этот раз мне не в чем себя упрекнуть: мы прошли свои отношения до логического конца, мягкого и почти безболезненного, но отношения заканчиваются, а любовь все-таки остается…
«Последний тост – за любовь!», – хихикнуло мое ставшее бесстрашным эго. Я налила третью стопочку, и она пошла «мелкой пташечкой». И мои рассуждения приобрели несколько иную направленность. Страдаю ли я от одиночества? Честно говоря, я им скорее наслаждаюсь. Да и слова-то такого нет в моем лексиконе. Как в детском стишке: как вы лодку назовете, так она и поплывет.