Аферист и карьерист. Яна Вовк
плакать всю ночь… и даже кукла из того магазина не утешит меня, – горестно сказала девочка, поглядывая в сторону отца. – Хотя я придумала для неё такое красивое имя: Василиса. Слышишь, Пьер? Василиса!
Отец ничего не сказал.
Глава VI
Не все феи носят платья
От Ильина не было известий, никто из его друзей не знал, куда и зачем его направили. Ольга тоже была в неведении, появление во время бала подследственного географа не давало ей покоя. Зато маркиз вёл себя, как ни в чём ни бывало. Он ни разу не бросил неосторожного намёка, не задал необычного вопроса, и во всём его поведении не проявлялось ничего такого, что отличало бы его отношение к Ольге от предыдущего. Топорин подмечал за маркизом всё до мелочей, и даже то, что только могло случиться, но обходился уколами в адрес своей жены, а не того, кто так много ему проигрывал. Каждый раз Шале премило дулся за очередной проигрыш, но тут же отходил и обещал непременно отыграться. Топорин соглашался с его справедливым стремлением и назначал следующую партию. Ольга и Луиза, не в пример мужьям, не находили выгоды в общении друг с другом, но им ничего не оставалось, как поддерживать картину сложившейся гармонии. А гармонии Ольге так не хватало, особенно дома.
То споры из-за дочери, то неожиданно выплывавшие долги, а то просто разногласия без всякого повода. Ольгу раздражало присутствие бывшей няньки мужа, пропахшей спиртным, и всюду сующей свой нос. Благодаря Марфе, Топорин своевременно знал обо всём происходящем в доме, за исключением тех случаев, когда баба, напившись, отключалась и впадала в забытье. Терпеть такое чудище приходилось из года в год, и никакие жалобы не меняли положения дел. Единственной радостью, солнышком, счастьем, была её маленькая Соня, и, если бы не дочь, то Ольга вряд ли смогла бы объяснить себе причину и смысл своего существования.
Она вошла в детскую поцеловать дочурку перед сном. Соня, спрятав под подушку какие-то листы, распахнула маме объятия, в светлых глазах девочки засияла радость, а нежные ручонки обвились вокруг маминой шеи. Счастливый мир безоговорочного детства вытеснил сомнения и страхи, вынырнувшие до того из подслушанной ссоры между родителями. И всё же Соня снова посмотрела в мамины глаза.
– Ты плакала? – спросила она, хотя любимое лицо не хранило печальных следов.
– Нет. Разве я должна была плакать? – в голосе матери прозвучало удивление.
Соня разгладила край постели.
– Посиди со мной, мамочка. А то сейчас вейнётся Настя и уложит меня спать. Помнишь, как ты всегда садилась со мной и йассказывала мне чудесные сказки? – она ещё не выговаривала «р».
– Я и теперь тебе рассказываю сказки не менее чудесные, – мягко улыбнулась Ольга.
– Да, но только совсем мало, – и белокурая головка девочки уткнулась в мамину грудь.
– Потому что ты взрослеешь. Ведь ты взрослеешь?
Соня кивнула, хотя не была уверена в том, что она взрослеет для того, чтобы перестать слушать сказки.
– Вот и умница. Я рада, что моя дочь быстро учится понимать меня.
«Моя дочь» прозвучало из маминых уст так нежно и гордо,