Голос крови. Том Вулф
не выйдет, дело ясное! С другой стороны… Нестор секунду стоит в отупении, глядя на мачтового мужика, но уже не видя его. Будто откровение, в его голове звучит вопрос: «Что такое стыд?» Стыд – это газ, а газы рассеиваются, чего не скажешь о вышестоящих офицерах. Эти уж если вцепятся зубами, не отстанут, как бульдоги. Возможное неодобрение кучки соплеменников совсем не так пугает Нестора, как недовольство этого рыжеватого синеглазого американо, сержанта Маккоркла, который и так уже практически готов зарубить Нестору испытательный срок и обернувшись к которому Нестор отвечает:
– Смогу, сарж.
Теперь, сможет он провернуть этот трюк или нет, обратного хода не будет. Нестор мерит мачту взглядом. Откинув голову, смотрит вверх. Там… там… там в вышине – Господи! Солнце выжигает глаза, очки – не очки. С Нестора бежит пот… ветер – не ветер! Господи, как оно нестерпимо – жариться на палубе шхуны посредине бухты Бискейн. Мужик на мачте цветом, величиной и бесформенностью – точь-в-точь какашечно-бурый пластиковый мешок для мусора. Он по-прежнему вертится и раскачивается… там, в вышине. Опять протягивает руки; деталей не разглядеть, но, несомненно, пальцы опять умоляюще сложил в форме чаш. Должно быть, его крепко трясет там, на беседке: Нестор видит, как бедолага вываливается вперед, а потом откидывается обратно, будто бы перекрикиваясь с толпой на мосту. Господи, как высоко лезть до вершины! Нестор опускает взгляд, оценивая толщину мачты. В месте соединения с палубой проклятая штуковина толщиной почти с его торс. Обхватывая ее ногами, он будет карабкаться целую вечность… по дюйму, по дюйму, цепляясь, как котенок, к семидесятифутовой мачте… слишком долго и слишком унизительно, и думать нечего… Постой-ка! Веревка, линь, по которому какашечно-бурый затаскивал себя наверх, – вот он, тянется к верхушке мачты, выходя из веревочной лужицы на палубе. На другом конце веревки сам беглец, колотящийся в своей беседке о верхушку мачтового дерева.
:::::: Я забираюсь на пятнадцатиметровый канат без ног,::::: напоминает себе Нестор,::::: и я мог бы лезть и дальше, если бы у Родригеса в «Н-н-не-э-э-т!!! Вот так зал!» был потолок повыше. Но семьдесят футов… Боже!.. Нет? Вариантов не осталось.:::::: Как будто уже не сам Нестор руководит собой, а его нервная система. Не успев и вспомнить, как это делается, он подпрыгивает, хватается за линь и лезет – без помощи ног.
Помойный поток воплей и брани обрушивается на Нестора с моста. Липкая грязь! Копы собираются арестовать беднягу-беженца на верхушке мачты и отправить его обратно в лапы Кастро, и самую грязную работу поручили кубинцу, кубинцу-предателю… но никакие вопли не доходят до области рационального суждения в левом полушарии мозга Нестора, которое сосредоточилось на аудитории из одного человека – сержанта Маккоркла:::::: и прошу, Господи, взываю к тебе, не дай мне облажаться!:::::: Нестор понимает, что пролез практически полмачты перехватывая руками – все еще без помощи ног. Воздух вокруг превратился в гвалт, пышущий злобой…
Господи, руки, спина, грудь уже на пределе. Остановиться, передохнуть… но времени