Баймер. Юрий Никитин
завезли джунгарских хомячков, удивительно крохотных, а теперь все так привыкли, что их считают нормой, а обыкновенного хомяка – уродом-переростком. Потом завезли карликовых колли, шелти зовутся. Еще завозили каких-то канное-корсо, самых модных собак, очень дорогих, помню, как на всех рынках лохам продавали морских свинок, уверяя, что это щенки бультерьеров. Так вот теперь везут этих карликовых кроликов. Так ей сказали. Но вырос обыкновенный гигантский кроль вульгарис, толстый, наглый. В отведенном ему домике, понятно, не помещается, пришлось разрешить гулять по всей квартире, а квартира у них немаленькая… Все истоптал, испортил, телефонные шнуры постоянно грызет, доступа к Интернету лишает, толстый, гад…
Я остановился посреди комнаты. За диваном трещало и рвалось, будто бульдозер взламывал стену. Из-за стола торчат обрывки проводов, а исправить надо все к возвращению родителей Нинель со службы.
Кроль выпрыгнул как кенгуру, сел на задние лапы и посмотрел на меня с неприязнью.
– Давай я его отлуплю, – предложил я.
– Отлупи, – согласилась Нинель с надеждой. – Отлупи его, гада!
Я пошел к кролю боком, делая вид, что совсем не пытаюсь его поймать, а сам заискивающе приговаривал, какой он хороший, сюсюкал, тетекал, а кроль смотрел с насмешкой, все понимает, гад. Все же я схватил его с удивительной легкостью, даже сам удивился своей ловкости, и тут этот гад с ушами показал, ради чего он позволил себя ухватить. Я согнулся от сильнейшего удара в солнечное сплетение, словно чугунный Долгорукий влупил обоими копытами.
Кроль брякнулся на пол, отошел на пару шагов, сел и посмотрел на меня с наглым интересом, словно новый русский в театральной ложе на билетера. Я хватал ртом воздух. Наверное, побелел, Нинель спросила сквозь слезы:
– Тебе плохо?.. Этот гад и тебя обидел?
– Да нет, – прохрипел я. – Мы с этим кенгуру играем…
– Нашел когда играть!
– Ты права, – ответил я вымученно, – игры на потом… Сперва наладим связь…
Электрику и телефонный шнур я наладил в два счета, не первый раз, особенно не старался: кроль уже присматривается, а как уйду, тут же все попробует на зуб, ибо в его доме никто и ничто не осмеливается менять без его ведома. А зубы у него как у динозавра.
Нинель смотрела с надеждой, глаза то и дело прыгали в сторону больших декоративных часов на стене.
Пятясь, я вылез из-под стола, хлопнул себя по лбу:
– Знаю!
Быстро набрал номер, телефон работает, отец взял трубку, сказал «я слушаю», он никогда не говорит это привычное «алло», я сказал торопливо:
– Привет, это я. Валериан Васильевич еще не ушел?
– Пока здесь, – ответил отец заинтересованно. – Но уже выходит. А что?
– Дай ему трубку, пожалуйста!
Я быстро сунул трубку в ладонь Нинель. Нинель пропищала «алло», прислушалась, повторила, потом выпалила счастливо:
– Ой, как хорошо, что вас застали! А то у меня нет вашего телефона… У меня проблема. Только вы можете меня спасти!
До