Хомотрофы. Юлия Скуркис
у него тоже покрыты темной кровью.
– Брательник, помоги, – примирительным тоном сказал долговязый. – А мы тебя до вокзала доведем. Домой-то охота вернуться?
– Что вам от меня надо? – сердито спросил я.
Ситуация совершенно сбила меня с толку. Кто им сообщил, что я интересуюсь заводом? Охранники? Начальник отдела кадров?
– Пройдемте за склад, на задний двор. Это рядом.
На какое-то время я, наверное, частично потерял самоконтроль.
«Задний двор… задний двор…» Слова продолжали звучать в голове. Я был словно под гипнозом.
– Идемте, мужчина, идемте, – говорили, пятясь, долговязый с лохматым.
Ноги задвигались сами собой. Мы завернули за угол сооружения и вошли в железные ворота.
– Ну, иди, иди, славный ты наш, – лохматый схватил меня под руку и потащил быстрее. Я споткнулся. Внезапно сбоку раздался женский крик:
– Менги!
Рядом, в стене склада, с шумом захлопнулся металлический ставень. Незнакомцы оглянулись на звук.
Неожиданно для себя я схватил коротышку за шиворот и, оторвав его от земли, швырнул в долговязого.
Я бежал некоторое время вдоль заборов, сворачивая в переулки, но скоро выбился из сил и перешел на шаг. Убегая, я не думал о направлении и теперь, вытирая со лба пот, стал осматриваться.
Шума погони не было слышно. Выйдя из заросшего бурьяном переулка, я оказался на довольно широкой, прямой дороге и пошел так быстро, как только мог. Если двигаться только вперед и никуда не сворачивать, рано или поздно выберешься из города. Я в это верил. Солнце уже клонится к западу. Я посмотрел на часы. Половина пятого.
Мне уже было все равно, где ночевать. Поле, обочина дороги, лес – все равно, главное, чтобы это было за пределами Полиуретана. Плохо только, что нет еды. Немного кружится голова. Может, все-таки, мне еще встретится работающая лавка. Я упрямо переставлял ноги.
Полиуретан – самое сумасшедшее место на свете, где среди бела дня на тебя нападают пьяные уроды, где нет телефонов, не работают магазины, а жители напоминают живых мертвецов. Идея остаться здесь и устроиться на завод была откровенно глупой. Никакой репортаж не стоит подобных страданий.
Размышляя о своих злоключениях, я подошел к одноэтажному дому, утопавшему в зелени. Он стоял немного поодаль от других, окруженный таким низким забором, что его можно было просто переступить.
Я внезапно почувствовал, как сильно хочу пить, и потому решил войти во двор и попросить у хозяев воды. Толкнув маленькую калитку, которая оказалась не заперта, я оказался в тени увитой диким виноградом аллеи. Густая тень освежала приятной прохладой.
Аллейка была вымощена красноватым гранитом, между камнями пробивались пучки травы. Дорожку давно не подметали, под подошвами хрустел песок, и шуршали палая листва, преждевременно зачахшая от жары. Я дошел до конца аллейки и остановился перед некрашеными дубовыми ступенями. На первой – стоял пустой глиняный горшок.
– Есть кто-нибудь? – негромко позвал я, смотря по сторонам.
Справа и слева от меня росли два пышных нестриженных самшита, скрывавшие