Опрокинутый рейд. Аскольд Шейкин
год?.. Ах да, Мануков!..»
Глава третья
Воронье
Днем 16 августа белоказачий конный отряд занял станцию Пушкари, расположенную в двенадцати километрах к западу от Тамбова. Связь этого города с Москвой по железной дороге прервалась.
На следующее утро Тамбов охватило смятение. Казаки! Откуда? С какой целью? Сколько их?
Ответа на эти вопросы никто в городе дать не мог, что было прямым следствием первого политического шага в той игре, которую повел Мамонтов, и шага вполне искусного, поскольку ему пока удавалось скрывать от красных истинную численность своих войск. Сведения Агентурной разведки еще не пришли из-за линии фронта, все прочие были неполны. Члены Военного совета Тамбовского укрепленного района искренне полагали, что в тыл прорвались «незначительные силы конницы», как и объявили они в приказе от 14 августа.
Мамонтов же, предпринимая все необходимое, чтобы красное командование и дальше пребывало в неведении, через казачьи разъезды усиленно распространял молву о том, что на Тамбов надвигается семидесятипятитысячная белая армия.
И в народном сознании происходило раздвоение. Чем более успокоительными были призывы и приказы Военного совета укрепленного района, тем меньше им верили.
Растерянность охватила учреждения города. К вокзалу потянулись автомобили и телеги, груженные ящиками, тюками, письменными столами.
К великому сожалению, не меньший разброд в мыслях и действиях овладел и штабом укрепленного района. Городскому гарнизону, который насчитывал 2610 штыков, не было отдано приказа покинуть Тамбов, но и приказа сражаться тоже! Усугубляя панику, комендант укрепленного района стал твердить, что на город наступает двадцать полков противника!
Общее смятение было так велико, что командир броневого отряда – и не изменник, нет! – промчался на броневике по одной из главных улиц, по Советской, ведя пулеметную стрельбу по верхним этажам домов, и затем укатил за пределы Тамбова. Вслед за ним – и еще за сутки до вступления мамонтовцев – из города ушли почти все прочие красные части.
Было и прямое предательство.
С юга Тамбов защищали проволочные заграждения в три ряда кольев, окопы полного профиля, на огневых позициях стояли артиллерийские орудия.
Мамонтовская кавалерия знала об этих позициях и подступила к городу с запада.
Перебежал на сторону врага начальник оперативной части укрепленного района. Это же сделали, предварительно сняв с орудий замки, бывшие белые офицеры, командовавшие артиллерийским дивизионом.
Курсанты пехотной школы пытались сражаться.
Гибли не снятые с постов часовые.
Но – что было, то было.
Утром 18 августа Тамбов оказался в руках врага.
– Прекрасно! Прекрасно самым исключительным образом, – Мамонтов не говорил, торжественно рокотал. – Пр-ревосходно! Большего нельзя и желать… Прекрасно! Прекрасно!
Штаб корпуса разместился в гостинице на пересечении улиц Интернациональной и имени Карла Маркса. Сами названия этих улиц приводили Мамонтова в восторг:
– Восхитительно.