Древние чары и Синдбад. Шахразада
И старались ничего от тебя не скрывать. Однако лишь сейчас я могу открыть тебе глаза на истину. Которая, родившись в далеком-предалеком прошлом, не должна испортить ни твоего будущего, ни будущего твоего избранника…
Амаль встревоженно взглянула на мать. Не только прикосновение руки – и нотки в голосе были столь новы, столь непривычны. И от этого сердце девушки забилось сильнее.
– Помнишь ли, малышка, что я рассказывала тебе о магических корнях нашей семьи?
– Конечно… Ты, наверное, тысячу тысяч раз повторяла, что в твоем роду были сильные колдуны и колдуньи… Что я могу унаследовать сей колдовской дар и потому не должна без крайней на то нужды ни гневаться, ни обижаться на окружающих, ни даже повышать на них голоса – особенно на тех, кто не принадлежит к нашей семье.
Маймуна кивнула. Каждое из этих слов было кристально чистой правдой, но при этом они все были до последней степени лживы. Увы, таковым бывает любое изреченное слово, стоит ему только придать иное значение.
– Да, доченька, это так. В моем роду все были колдунами и колдуньями, никто из нас не принадлежит к роду человеческому. Моим отцом был сам Димирьят, царь всех джиннов.
– Ой…
– Род же твоего отца и моего мудрого мужа не менее древен, ибо твой уважаемый батюшка рожден ифритом, и доселе я не знаю никого, кто может соперничать с ним в его огненных умениях!
– Ой… – вновь прошептала Амаль. Она чувствовала, что пол под ее ногами проваливается, а вместе с ним исчезает навек и та жизнь, которой она жила до этого страшного часа.
Маймуна же не слышала ужаса в голосе дочери. Или предпочла его не слышать – ведь надо же когда-то девочке узнать, каков мир на самом деле. А потому продолжила рассказ с поистине лекарской безжалостностью.
– Умение колдовать, которому ты учишься по древней книге, присуще каждому существу нашего рода с первого дня его рождения. Именно поэтому я и просила тебя быть ровнее и не гневаться без крайней нужды: всего одно слово, сказанное джиннией, способно превратить жизнь обычного человека в бесконечную череду страданий. А гнев, каким дочь ифрита может ожечь неразумного человечка, навсегда лишит его слуха или зрения… Да что там, и самой жизни.
– Матушка, какой ужас…
– Да, красавица, это страшно. Не делала ты этого только потому, что не знала, насколько тебе такое подвластно. Или потому, что боялась ослушаться меня или отца…
– Но почему же я об этом ничего не знала?! Почему лишь сейчас ты мне рассказываешь об этом?
– Дочь, в твоем вопросе кроется ответ: ибо лишь сейчас пришло время, когда слова мои дойдут до твоего разума, а не навеки напугают твою душу. Именно сейчас, когда ты из малышки превращаешься во взрослую де…
И тут Маймуна запнулась. Ибо каждое ее слово противоречило само себе: с точки зрения джиннии, Амаль останется неумелой и неразумной колдуньей еще долгие столетия. Хотя с самого момента рождения уже может представлять смертельную угрозу для всего человеческого. С этой же самой, человеческой точки зрения, она уже пару лет