Любви вопреки. Наида Ризвановна Багандова
сейчас говорим? Ты шутишь? – встаю, поправляю за собой вмятину на кровати и иду к выходу.
Проходя мимо девушки, вижу тень грусти на её лице, но она быстро прячется за волосами. Может не я один такой, полный мыслей и пустой в душе? Стоит ли пытаться с ней говорить и разгрузить немного эту светлую голову?
– Не хочешь поговорить? – выбираю вариант «спросить» чем «гадать».
– Можешь поставить чайник? – спрашивает она, а я понимаю намёк на то, чтобы я ушёл из комнаты.
Ну ладно. Она вернёт своё душевное равновесие, а я пока подумаю – как подобраться к ней ближе. Конечно, мне не стоит особо сближаться тут с кем либо. Пройдёт немного времени, и я уеду в Москву. В ещё более запутанную жизнь: к новым заботам, к «жене», о которой я пока даже думать боюсь.
Пока я тут. Хороню сам себя. Словно в идиотском кино про психа. Надо свыкнуться, смириться, набраться сил идти дальше. Единственная цель – это выжить, не сойти с ума, и найти убийцу брата. Остальное меня не волнует сейчас.
Эмма заходит на кухню ровно в тот момент, когда я сажусь за стол. Все, что нужно для чая я уже достал, пришлось пошарить по шкафам, конечно. Она стала разливать чай. Поблагодарив, взял свой стакан, а девушка села напротив. Мы долго молчали, наверное, минут десять, прежде чем я четко понял – пора уходить. Пусть мне хорошо здесь, по правде я действительно нашёл что искал – покой. Но своим присутствием я заставляю волноваться невинного человека. Она ведь не обязана меня понимать, так ведь?
– Ты хотел поговорить? – произносит спокойно.
– Да, – отвечаю, но какое-то время думаю, стоит спрашивать или нет, и все же спрашиваю, – вы с малышом нуждаетесь в чём-либо? – конечно не совсем то, что надо мне, но тоже важная тема. – Квартира оформлена на тебя, надеюсь?
– Адам перед… смертью, – её голос срывается, на доли секунды задерживает дыхание, закрывает изящными пальцами глаза, – обо всем позаботился. Конечно, его мачеха пыталась оспорить завещание, но буквально месяц назад все закончилось. Я выиграла суд.
– Да уж, Мадина та ещё стерва, знаю-знаю. Адам оставил завещание? Получается, он чувствовал, что… – я не могу сказать это вслух. Все ещё не примирился с тем, что кузена больше нет.
– Он ведь болел, ты разве не знал?
– Я не… «не Руслан. Я Рустам, который последние пять лет просидел в тюрьме. Это дико звучит, но я тут сам себя хороню ради того, чтобы найти убийцу брата. И о том, что происходило эти пять лет, понятия не имею, и спросить не у кого. Никому сказать не могу, никому доверять не могу. Я рассчитывал, что Адам мне поможет, но и его больше нет. Ты единственная, кому бы рассказал, клянусь. Но это опасно, мои тайны могут затянуть любого на дно», – смотрю на неё, а слова колят кончик языка. Я меньше двух недель на свободе, но уже готов сдаться и остановиться. Я не приучен лгать, и лишь дважды крупно солгал за всю жизнь. В первый раз, когда брал на себя вину брата, во второй – забирая себе его жизнь. – не знал. – заканчиваю разговор. – Мне пора. И так задержался.
ГЛАВА 5.
С самого начала стоило придти