Старосветские убийцы. Валерий Введенский
в рот набрали? Выпили мало? Вчера-то с Глазьевым «барыню» плясали, стихи срамные декламировали, а сегодня будто немой сидите. Неужто сплин?
О вчерашнем Рухнов помнил далеко не все и окончательно смутился. С трудом промямлил:
– Нет, Анастасия Романовна, не сплин. Соседство с вами подействовало!
– Соседство со мной? – удивилась Настя. – Я разве похожа на Медузу Горгону?
– Медуза Горгона? Не имел чести быть ей представленным, – сумел пошутить Рухнов. – Как только сели рядом, мной такая нерешительность овладела!
– Хм, я давно заметила, – неожиданно сказала Настя. – Мужчины – существа нерешительные. С виду сильны, мужественны, на словах всегда знают, что делать. Но если женщина не подтолкнет, с места не сдвинутся.
– Подтолкните меня, Настенька, – полушутя-полувсерьез попросил Рухнов.
– Пожалуйста! – Настя легонько толкнула его плечом, и оба засмеялись. Оцепенение мигом исчезло.
– Я хотел бы переговорить с вами тет-а-тет, – попросил Михаил Ильич.
Зеленые глаза удивленно распахнулись. Сердце несчастного замерло:
– Не думайте плохого, Настенька! Мыслей предосудительных не имею!
– Вот как? О чем же тогда разговор пойдет? – насмешливо спросила красавица.
Рухнов облизнул внезапно пересохшие губы. Отпустивший было ступор начинался заново.
– У меня намерения серьезные…
Зеленые глаза прищурились.
– Я…
– В белой гостиной, во время фейерверка, – оборвала Настя и повернулась к Шулявскому.
Рухнов залпом выпил фужер коньяка.
Обед тем временем подошел к концу. Насытившиеся гости вполуха слушали Рооса, рассказывавшего о нравах различных народов:
– У магрибцев столкнулся с совершенно дурацким обычаем. Почетному гостю, такому, как вы, генерал, у них на пиру полагается самый лучший кусок зажаренного барана.
– Что в том дурацкого? Я подобное отношение своими ранами заслужил! – чуть не обиделся генерал.
– Почетный гость, по мнению магрибцев, не должен утруждать себя жеванием. Жует мясо, а потом руками засовывает гостю прямо в рот самая старая, беззубая женщина. Ну как эта старушка, – Роос указал на сидевшую рядом с Северским его мать.
Княгиня Анна Михайловна Северская была одета совсем не празднично: тяжелое платье, больше похожее на салоп, на голове – невообразимый чепец с лентами и бумажными цветами. Личного доктора Антона Альбертовича Глазьева посадили с ней рядом, чтобы присматривал, но он, по своему обыкновению, налегал на напитки. Анна Михайловна иногда ела, причем с аппетитом, но большую часть обеда просто сидела молча, смотря невидящими глазами поверх голов.
После бестактных слов все дружно уставились на княгиню. Наступила тишина, даже оркестр смолк. А взгляд княгини вдруг стал осмысленным:
– Вася! Это что – свадьба? – спросила старая Северская.
– Да, матушка! А это моя жена, Лизонька, – ответил князь
– Я благословения не давала, – ледяным тоном сообщила