Творец, субъект, женщина. Стратегии женского письма в русском символизме. Кирсти Эконен
Ewige Weiblichkeit (Вечная Женственность) в гендерном дискурсе русских символистов и постсимволистов» показывает, что источником символистской Вечной Женственности являются и соловьевская философия, и немецкая романтика, особенно творчество Гете (Клинг 2005). Соловьева можно считать связующим звеном между романтическим миропониманием и ранним русским модернизмом, так как истоки наиболее влиятельной идеи Соловьева – его концепции Вечной Женственности – отчасти следует искать в романтизме. Далее, подобно романтикам, Соловьев подчеркивал значение творчества и личности. Для него творческие усилия были важны в становлении богочеловека, а это среди поэтов-модернистов интерпретировалось как выдвижение творческого субъекта на первый план. Символистов также сближало с Соловьевым идеалистическое мировоззрение: здешний мир подчиняется иному, причем искусство, как и любовь (в философском понимании), может на мгновение соединить эти два плана бытия.
В контексте данного исследования важным является рассмотрение гендерного мышления Соловьева и его интерпретации в символистской эстетике[38]. Несмотря на то что о значении философии Соловьева много написано, исследовательская литература удивительно мало обратила внимания на этот вопрос[39]. Ниже следует попытка характеризовать с гендерной точки зрения те стороны философии Соловьева, которые были важны для символистской эстетики и символистской литературы.
Ирина Паперно суммирует главные принципы философии Соловьева: дуализм лежит в основе его философской системы. Мир составлен из антагонических этнитетов: земной – небесный, материальный – духовный, идеальный – реальный, личностный – объективный. По мнению философа, любовь и творчество могут освободить человека от этих антагонизмов:
According to Solov’ev, in art as well as in love the spiritual and the material are united. Thus, the aesthetic and the erotic operate, so to speak, «in the image and likeness of Christ». Endowed with a power of transformation and immortalize the human being by reuniting the spirit and the flesh, the feminine and masculine, Eros is not an instrument of procreation but a vehicle of divine action. So, art (or beauty), along with love, serves as a major vehicle of synthesis (Paperno 1994, 7).
Выше процитированные слова И. Паперно показывают, во-первых, что дуализм и бинарность различных явлений жизни и бытия сводятся у Соловьева к половой полярности. Пол является причиной дуализма, и половое разделение является маркером более общего дуализма; гендерная/половая полярность символизирует бинарность вообще. Тут метафорика фемининного не имеет самостоятельного значения, а функционирует как часть комплементарной философской системы. Дуализм, описанный с помощью гендерно маркированных оппозиционных пар, можно, по мнению философа, преодолеть двумя путями – с помощью любви и с помощью творчества, причем в обеих возможностях пол (фемининность, Вечная Женственность) имеет основное значение. Любовь и Эрос становятся символами соединения и синтеза. Парадоксальным образом для Соловьева пол является также средством преодоления дуализма. Значит, в мышлении Соловьева преодоление полярности связано с полом, который одновременно является причиной и знаком дуализма[40].
О философии Соловьева см.: Лосев 2000 и de Courten 2003, Кравченко 1997.
Например, в одном из самых последних исследований, посвященном рассмотрению традиций Соловьева в культуре модернизма, в сборнике статей «Владимир Соловьев и культура Серебряного века» (2005), ни одна из 60 статей не посвящена гендерным вопросам. В то же время женские образы картины М.В. Васнецова «Сирин и Алконост» на обложке данного сборника указывают на центральность гендерной тематики в творческом сознании Соловьева и Серебряного века, но которой в данной книге отведено место декоративного материала.
И. Г. Минералова в книге «Русская литература Серебряного века» (2003) широко обсуждает тему синтеза в идеологическом плане, а также в плане художественной практики символистов. См. особенно раздел «Новый синтез, Символ, Новая стилизация» (Минералова 2003, 17–174).