Карл Брюллов. Юлия Андреева
и луком, и, наконец – венец творения, огромные ладьи – рыбники! Пряники – разной формы свежие, душистые. Этого добра в любой день навалом, в мастерской на особом столике под крышкой и платком от пыли, чтобы лишний раз никого не беспокоить, когда охота подкрепиться настанет. Недалеко от пирогов вазочка с красной икрой и масленка над которой возвышается гора желтоватого масла. Свиной копченый окорок, заранее нарезан ломтями никак не меньше чем в ладонь шириной.
Чай – только китайский, к нему топленые сливки нежно желто-розового оттенка, так и хочется зачерпнуть чайной ложкой и отправить в рот. Вкусно!..
Дети перешептываются, толкают друг дружку локтями, самостоятельно угощаются ароматными пирогами, прихлебывают чай со сливками, или сливки с несколькими каплями чая. Ни кто ни за кем не следит, ни кто ни кого не обслуживает. Волчку Кайзеру – всеобщему любимцу то и дело достаются щедрые куски со стола. Запретишь, дети специально начнут ронять пироги на пол, желая усладить серого.
Впрочем, какой там запретить, когда он умильной лоснящейся от чрезмерного чревоугодия мордой тычется в коленки, просительно заглядывая в глаза. «Покормишь?! Нет? от голода живот подвело и ноги трясутся». Конечно трясутся, эдакую тушу носить.
– У вас дома глобус есть? – С серьезным выражением лица интересуется у детей Карл.
– Есть, а как же! – деловито отвечает Жора. – Я только сегодня по нему с мусье занимался.
– Ан вот нет у вас больше глобуса, – пристально разглядывая круглые бока нашего вечно голодного зверя, – констатирует Брюллов.
Чай пить, да пирогами закусывать – любимое дело. Всем весело хоть и тесновато за большим круглым столом с вязанной скатертью. Но да не гнать же добрую няньку, привыкла поди за столько лет. Да и учитель Георгия ясное дело, непросто так на целый час после урока задерживается. Тоже понимать нужно. Ничего, в тесноте, да не в обиде. А дальше… кто-то из детей уже разведал, или прислуга проболталась, позже, ближе к вечеру изысканное лакомство – пирог с маком и медом, объедение.
– Маковый пирог? – Лукаво подмигивает Карл, сладкая тайна, по секрету переданная ему Машенькой, жаждет получить немедленного подтверждения.
– Он самый. – Я разламываю теплый рыбник, протягиваю половину Кайзеру. – Будет и еще кое что, – кошусь на детей, – позже, в кабинете, если не возражаешь.
Карл не возражает, не интересуется наперед, скромно ждет обещанного, как иной ребенок предчувствует рождественское чудо.
А тем временем, на холодке в подполе уже несколько часов томится черное портерного пиво по двадцать копеек серебром бутылка. Я оглядываю стол, ну и ловко же подчищает мое семейство всякого рода вкусности… буквально минуту назад думал захватить с собой пару грибных корзиночек, и рыбник для икорного бутерброда, ан, нет. Ничего, Карл уже сыт, и не откажется вкусить похожую на алые драгоценные камушки красную икорку на теплой булочке с золотой хрустящей корочкой, а не на горячем пироге, как это он предпочитает. Простит великодушно, когда