Мумия из Бютт-о-Кай. Клод Изнер
а она – ему. Они вместе вырастили сына, и им не нужно было говорить друг другу о любви: когда их глаза встречались, в них можно было все прочесть… Это как мелодия, слов которой не знаешь, но которая постоянно вертится у тебя в голове…
Жан-Пьер отказался от квартиры на улице Сен-Поль, где стало слишком просторно для одного. Сын Андре жил в Лионе, писал нечасто, хорошо если раз в год, и все обещал приехать…
Жан-Пьер Верберен снял в квартале у Брансионских ворот за сто двадцать франков в год очень скромную, но вполне приличную меблированную квартирку, состоявшую из крошечной спальни и кухоньки без вентиляции. Его пенсии едва хватало на оплату жилья и еду. Когда он возвращался домой, ему в нос бил зловонный запах на лестнице. Уборная находилась в конце темного коридора, стены которого были размалеваны непристойными рисунками, а за водой приходилось ходить к колодцу, за двести метров от дома.
Он встал, опершись на спинку стула, и с трудом поплелся к окну. Его опять скрутил приступ ревматизма, поясница мучительно ныла. Жан-Пьер всю жизнь проработал делопроизводителем: весь рабочий день он сидел в кабинете среди бумажных завалов и гор картонных папок. Мозоль на искривленном среднем пальце, наверное, не пройдет уже никогда. Интересно, можно ли сосчитать, сколько букв он вывел каллиграфическим почерком, сколько поставил точек, запятых, дефисов и тире? Наверное, миллион…
Каждую неделю, в выходные, они с Монетт ездили в Жантийи в свой садик, вскапывали грядки, что-то высаживали. К вечеру они падали от усталости, но как приятно было потом привозить домой корзины овощей и цветов!
«Только бы Шарло не заблудился», – подумал Жан-Пьер. Он отправил к Бренголо старшего сына своей соседки мадам Люсетт. Она работала на обувной фабрике обметчицей, и у нее было трое детей. Хотя двенадцатилетний Шарло уже подрабатывал резчиком кожи, им никак не удавалось свести концы с концами. А мсье Люсетт почти не выходил из тюрьмы. В последний раз его посадили за то, что, не уплатив налог, он занимался продажей шнурков и ремешков для туфель. Обвинение гласило: нарушение правил торговли и оскорбление представителей закона, приговор – четыре месяца заключения в Пуасси. В семейном бюджете мадам Люсетт вновь образовалась брешь. Жан-Пьер Верберен знал, каково им приходится, и платил Шарло за мелкие услуги.
Бренголо очнулся: все вокруг было как в тумане. Теперь, он лежал на спине, потому что перед глазами у него были листья какого-то кустарника. Пахло анисом. Где-то далеко бил колокол. Бренголо почувствовал, что озяб. Вдруг послышался шепот. Медленно, с большим трудом он повернул голову и только тогда осознал, в какой странной позе лежит: одна нога подтянута почти к самому подбородку, левая рука вывернута за спину. Он попытался пошевелиться, и его пронзила такая резкая боль, что в глазах потемнело. Что произошло? Где он? В висках пульсировало. Бренголо увидел светлое прямоугольное пятно примерно в метре от лица. Книга? Он начал осторожно раскачиваться, пытаясь высвободить руку. Наконец его ладонь, испачканная липкой горячей жидкостью, струившейся из рукава, легла на страницу. Голова у него